– У меня приказ комиссара полиции, полученный согласно решению Верховного суда!

Офицер, обладающий мощным телосложением, держался в седле прямо и горделиво, кончики его темных нафабренных усов грозно торчали в стороны.

– Вы штрейкбрехеры! – заорал Фергюс. – И вы не ступите на эту землю, она принадлежит нам!

– Прочь с дороги! – угрожающе крикнул офицер.

Теперь уже стало совсем светло, и Фергюс разглядел на нем капитанские погоны; лицо полицейского было красное от солнца и пива, из-под шлема торчали густые темные брови.

– Вы препятствуете действиям полиции! – добавил офицер. – Если не подчинитесь приказу, мы вас атакуем!

– Попробуйте, черт вас побери, марионетки империализма, сторожевые псы капитализма!..

– Эскадрон, слушай мою команду! – крикнул капитан. – Растянуться в шеренгу!

Первая шеренга расступилась, а вторая заполнила образовавшиеся бреши. Всадники выровнялись и образовали один плотный ряд, сидя на встревоженных лошадях колено к колену.

– Штрейкбрехеры! – снова заорал Фергюс. – Сегодня ваши руки будут запятнаны кровью невинных рабочих!

– Дубинки! – грозно скомандовал капитан.

Полицейские достали из футляров длинные палки, сделанные из дуба, и теперь держали их, как кавалерийские сабли.

– История припомнит вам все ваши зверства! – прокричал Фергюс. – Кровь невинного Агнца Божия…

– Рысью – марш! Вперед!

Темная шеренга всадников двинулась вперед сквозь вьющийся вокруг их сапог туман.

– Галопом – в атаку! – пропел капитан.

Всадники рванули вперед, подпрыгивая в седлах и вытянув вперед дубинки. Грохоча по дороге копытами, они сближались с цепью стоящих на дороге фигур.

Капитан скакал в центре шеренги всадников, на корпус лошади впереди остальных, и врезался в провода первый.

Люди Фергюса тяжелыми девятифунтовыми кувалдами заранее вогнали глубоко, на четыре фута, в землю железные ломы; над землей торчало только два фута. А потом туго натянули поперек дороги три ряда колючей проволоки.

Проволока подсекла передние ноги скачущей впереди лошади; в утренней тишине кости животного сломались с поразительно громким хрустом, и на полном скаку лошадь перевернулась в воздухе и всей тушей грохнулась на землю.