– Вот сукин сын! – прорычал Шон, как старый лев, окруженный стаей шакалов.

– Ваши ответы я прикрепил к бумаге с распорядком дня. Все проверил с Эразмом, кое-что добавил от себя… прошу вас, просмотрите перед тем, как вставать, вдруг вам не понравится.

– Надеюсь, ты задал им перцу!

– Конечно, – снова улыбнулся Марк. – Всадил из обоих стволов.

– Молодец, – кивнул Шон. – Скажи, чтобы трогал.

Марк проводил автомобиль взглядом: тот съехал по дорожке, притормозил у ворот и свернул на Родс-авеню. Марк вернулся в дом.

Но в свой кабинет он не пошел. Постоял в вестибюле, виновато озираясь. Руфь Кортни уже отправилась на кухню и окунулась в домашние дела, слуг тоже нигде не было видно.

Прыгая через две ступеньки, Марк взбежал по лестнице, свернул в галерею и дошел до толстой двери из тикового дерева в самом конце.

Стучать он не стал, просто повернул ручку и, войдя, тихонько закрыл за собой дверь.

Густой запах скипидара ударил в нос, глаза наполнились слезами, и только через несколько секунд Марк освоился с этой вонью.

Марк знал, что здесь он в безопасности. Раньше одиннадцати утра Сторма Кортни не выходила из своей сокровенной половины за двойной дверью, разрисованной золотыми херувимами и порхающими голубками. Такого распорядка Сторма придерживалась с самого прибытия в Кейптаун, на что даже ее отец недовольно пыхтел и ворчал.

В последнее время Марк, удивляясь самому себе, подолгу не мог заснуть. Лежал с открытыми глазами – впрочем, он не сомневался, что и генерал тоже, – прислушивался к хрусту гравия под колесами автомобилей и слегка напряженно – к едва слышным веселым голосам, пытаясь понять, насколько долго и с каким жаром происходит прощание с гостями. Его одолевали чувства, которым он не знал ни причины, ни названия.

Со Стормой его отношения решительно испортились – словно черная кошка пробежала. В Натале между ними появились хотя бы начатки непринужденности в обхождении, некая благосклонность с ее стороны, легкий оттенок теплоты в общении. Началось с той самой улыбки и доброго слова Стормы, потом он стал сопровождать ее в ежедневной конной прогулке, возил на южный берег поплавать в теплых волнах океана; сам не купался, зато сидел с ней на песке и спорил на религиозные темы. Сторма в последнее время увлеклась модным спиритуализмом, и Марк считал своим долгом разубедить ее.

– Я хочу выучить новый танец, и мне нужен партнер, – вдруг объявила однажды Сторма, и после разговоров о религии это стало следующим шагом к их сближению.

Марк заводил граммофон, менял иголки и танцевал с ней, слушая ее инструкции.