Дерек сидел на спине Саладина, словно в кресле, лениво поигрывая висящим на запястье хлыстом; его пробковый шлем был плотно надвинут на уши и подвязан под подбородком ремешком. Над ремнем, на котором держались бриджи, свисал толстый живот, а заросшие рыжей шерстью руки были длинные и толстые, как у шимпанзе. Веснушки густо покрывали его щеки, а кожа между веснушками выглядела красной, словно ее обварили кипятком. И в целом лицо было тоже красное с несколько синюшным оттенком, какой встречается у запойных пьяниц; вдобавок Дерек сильно потел.

Капли пота блестели на его лице, как утренняя роса, и падали с подбородка. Хлопчатобумажная рубашка с коротким рукавом выглядела так, словно побывала под тропическим ливнем. Она прилипла к толстым плечам, покатым, как у медведя, так плотно охватила торчащее пузо и стала так прозрачна от влаги, что даже сбоку отчетливо виднелась темная ямка пупка.

При каждом толчке, когда копыта Саладина ударяли в твердую землю, огромный зад Дерека Ханта, плотно обтянутый белыми бриджами, трясся в седле, как желе.

Две лошади аргентинской породы мчались по полю наперерез, их красивые смуглокожие всадники с посадкой офицеров-кавалеристов приближались с огромной скоростью и что-то возбужденно кричали по-испански. Дерек оскалил зубы под блестящими от пота рыжими усами, увидев, что мяч по длинной отвесной кривой уже летит к земле.

– Господи Исусе! – процедил один из стоящих на ступеньках членов клуба. – Уродливей лошади нет во всем христианском мире.

Он поднял бокал с розовым джином, приветствуя Саладина.

– Тот, кто сидит на ней, не лучше, – согласился стоящий рядом щеголь. – Бедные испашки от одного его вида должны попадать с лошадей.

Саладин и аргентинский первый номер одновременно оказались там, куда упал мяч. Аргентинец приподнялся в седле, чтобы перехватить мяч, и над черной ниточкой усиков сверкнули белые зубы; загорелые мышцы руки напряглись, чтобы нанести удар справа, а его гладенькая красавица-лошадка, ловкая и проворная, как хорек, влетела на линию броска.

Но тут случилось нечто неожиданное. Никто и не заметил, как толстопузый, неповоротливый Дерек Хант то ли тронул поводья, то ли коснулся боков Саладина пятками, но только громадный конь вильнул крупом, и аргентинская красавица отлетела от него, словно ударившись в гранитную скалу, а ее всадник так и сиганул через голову лошади. Казалось бы, только что уверенно красовался в седле, а уже через секунду парит над полем, растерянно молотя по воздуху руками, как ветряная мельница, а потом тяжело шмякается на землю, поднимая облако красной пыли, переворачивается на колени и истерически вопит, выкрикивая бессильные протесты судье и Небесам.