– Что касается «помощи», то, видимо, без нее не обошлось. Богданов был крепким и здоровым мужиком лет 42–45. Наверное, отравили: на Сахалине есть растение, которое именуется борцом. Причины смерти от него схожи с сердечным приступом. А вот когда… Понимаете, Берг, я не веду каторжную летопись. В памяти откладываются события, имеющие ко мне прямое отношение. А с этим субъектом пересекаться, слава богу, не довелось. Вроде весной, после открытия навигации – это точно!

– И Сонька к этому времени успела вернуться на Сахалин, полагаю?

– Почему вы так думаете? – Ландсберг бросил на Агасфера быстрый и острый взгляд. – Делаете логические построения?

– Что-то вроде того, – признался тот. – Вы рассказывали, что Богданов провожал Соньку едва не до трапа парохода, все надеялся перехватить «слам», если та его повезет. Это раз. Что Сонька резко изменилась после возвращения – это два. Думаю, ее изменение как-то связано с архиепископом камчатским и курильским Евсевием[96] – мне говорили, что она, будучи в Приморье, усиленно добивалась встречи с ним. Так что ее переход в православие может быть итогом этой встречи. Потом она возвращается на Сахалин – а тут снова гоп-компания с Богдановым во главе. Богданов был единственной помехой на ее пути – и она устранила эту помеху. Это три!

– Дорога в ад вымощена благими намерениями[97], – невесело усмехнулся Ландсберг. – Так, кажется, говорят богословы? Что ж, возможно, вы правы. Я просто не думал об этом…

– Карл Христофорович! – Агасфер взял Ландсберга на пуговицу на сюртуке. – А у вас с Сонькой были стычки? Вы враждовали?

– Кто вам сказал? – поднял брови Ландсберг. – Впрочем, понимаю… У Соньки был период активного поиска «денежной добычи». Она рыскала по острову, как голодная волчица, вынюхивая богатых людей и пытаясь поближе подобраться к их «закромам». Ну а я, как вам известно, считаюсь одним из главных богатеев на Сахалине. Вот досужие сплетники и полагают, что меня-то она никак не могла обойти!

Он мягко высвободил из пальцев Агасфера пуговицу, оглянулся, словно досадуя на задержавшегося в доме Михайлу.

– Ну а на самом деле? – не отставал Агасфер.

– На самом деле? Была какая-то неуклюжая попытка шантажа, – небрежно бросил Ландсберг. – Но я, как вы догадываетесь, не лыком шит. Отбился… А-а, вот и Михайла! Ты что, компаньон, рецепты у Ольги Владимировны выпытывал? Ну-ка, признавайся: можешь ли дать господину барону «рекомендацию» для откровенной беседы с Пазухиным? Ну, который был помилован по убийству и ограблению Никитина и на пять лет прикован к тачке?