Худо было с наличными деньгами. Сняв комнатку у местной рыночной торговки – та не посмела спросить с приезжего «комиссара» аванс, – Цепенюк с ее помощью смог немного разобраться в денежно-финансовой вакханалии, царившей за Байкалом. Как выяснилось, Центральное Московское правительство, «породив» т. н. буферную республику, разрешило ей выпуск собственных денежных знаков. Причем одновременно в ходу тут были разрешены и денежные знаки Верхнеудинского Правительства, и купюры из Приморья, и благовещенские бумажные деньги…

Повышенным спросом, как пояснила хозяйка квартиры, пользовались царские купюры. Но при этом золотыми и серебряными монетами можно было без оглядки расплачиваться только в коммерческих магазинах и заведениях Читы, Иркутска и Верхнеудинска. В остальном звонкая монета, включая сюда и медно-никелевую мелочь, подлежала добровольной сдаче в органы, а при попытке тайных расчетов – конфискации.

Продукты были в Иркутске самым дефицитным товаром. То, чем отоваривались талоны в железнодорожной столовой, едой можно было назвать с большой натяжкой. «Рыбкин» суп был жидок и отличался от тюремной баланды только меньшей степенью разбавленности. Правда, к нему обычно прилагался тонкий пластик черного хлеба – но разве это была еда?

«Обжорные» ряды местного рынка предлагали вареную картошку и жаренную черт-те на каком масле мелкую рыбешку – не считая пирожков с крайне подозрительной начинкой. Квартирная хозяйка категорически отказалась кормить постояльца, мотивируя это своей крайней нуждой и опасением нечаянно отравить страшного постояльца. Она же и подсказала Цепенюку место, где можно было за свои кровные получить нормальную еду – в нескольких коммерческих ресторанах.

Именно там, да еще в Иркутских ночных клубах и салонах, по утверждению квартирной хозяйки, собиралась порой «приличная публика» – коммерсанты и люди, имеющие обширные, в том числе даже международные связи в оккупированном японцами Харбине и даже в Шанхае. Именно такие люди сейчас Цепенюку и были нужны!

Однако идти в коммерческий ресторан в кожаном комиссарском обличье было делом не только рискованным, но и абсолютно бесперспективным в плане знакомств с нужными людьми.

Озарение, как это зачастую бывает, пришло к нему внезапно. В городе открылось множество частных ателье по пошиву дамского и мужского платья. И вот тут-то чекистское обличье можно было с успехом использовать!

Нахальства экс-есаулу Цепенюку было не занимать. Одевши «кожан» и перепоясав себя портупеей, он нанес визит частному портному, принимавшему заказы под вывеской: «Зельцер. Последние парижские моды и шляпы!».