Все эти соображения – после Пушкина. Мы ловим отражённый свет царской династии. А Пушкин знал государей, видел собственными глазами, разговаривал с ними, потому и написал эти летучие слова: «Видел я трёх царей…».

Вспомним замечательное письмо № 568 от 20 и 22 апреля 1834 года. Из Петербурга в Москву Н. Н. Пушкиной. Уточняем обстоятельства: в конце марта, после того как обнаружилось, что родители (Пушкина) совершенно разорены после уплаты процентов с заложенного имения и долгов брата, Льва Сергеевича, Пушкин начинает думать о том, чтобы взять управление имениями в свои руки. В начале апреля «Пушкин планирует около 10 апреля уехать из столицы под предлогом сопровождения семьи до Калужской губернии; Н. О. / Надежда Осиповна / Пушкина сообщает об этом дочери в письме: Натали едет на следующей неделе, они поедут, наверное, всей семьёй; Александр будет ее сопровождать (ориг. по-фр.).

Апрель, 6. Пушкин у родителей обсуждает с ними последние события и планы: намеченный отъезд жены и детей задерживается из-за болезни натальи Николаевны, намерение Пушкина сопровождать семейство отложено. Н.О. Пушкина сообщает дочери последние новости: Александр остается, его жена уедет в Москву с детьми, как только сможет, ибо она простудилась на прогулке. Пушкин берет на себя варшавские долги брата.

Апрель, 8. Пушкин представлялся императрице Александре Федоровне.

Апрель, 15. Пушкин проводил до Ижоры Наталью Николаевну, ехавшую с детьми в Полотняный Завод на лето; на обратном пути заехал в Царское Село.

Апрель 20 и 22. Получив от жены первое письмо с дороги, Пушкин сразу пишет ответ: сообщает, что тетке письмо послал, а сам не отнес, потому что «рапортуется больным» и боится царя встретить; «К наследнику являться с поздравлениями и приветствиями не намерен; царствие его впереди; и мне, вероятно, его не видать. Видел я трёх царей: первый велел снять с меня картуз и пожурил за меня мою няньку; второй меня не жаловал; третий хоть и упек меня в камер-пажи под старость лет, но променять его на четвёртого не желаю; от добра добра не ищут. Посмотрим, как-то наш Сашка будет ладить с порфирородным своим теской; с моим теской я не ладил. Не дай Бог ему идти по моим следам, писать стихи да ссориться с царями! В стихах он отца не перещеголяет, а плетью обуха не перешибет».234

Кланяться и снимать шапки велел, конечно же, император Павел I, явно в полусумасшедший период жизни, когда он терял здравый смысл, если заставлял малышей снимать картузы и журил нянек.