Пушкин, конечно, недостаточно оценён и понят на Западе. Как блистательный и тонкий поэт, он почти непереводим. Для русских (говорю шире, чем о нации) Пушкин и сегодня – эталон, сокровенная любовь и страсть.

Пушкин и Германия

Пушкин и Германия

Пушкин и Германия – да не насмешка ли это? Николай I и Бенкендорф держали Пушкина на верёвочке, никуда за границу не выпуская. Конечно же, он мечтал о Европе и прежде всего о Германии. Недаром его Ленский, «с душою геттингенской», кто «из Германии туманной привёз учёности плоды, дух пылкий и довольно странный, вольнолюбивые мечты…» Разве это не пушкинские мечты? Нет. Кто думает, что в Ленском есть пушкинские черты, сильно ошибается. В 16-летнем Пушкине с его вольнолюбивыми мечтами – да, близость была. Даже на лечение аневризмы, быть может, выдуманной, не пустили. Приручали, держали на обещаниях.

Какие же остались «Пушкинские следы в Германии», как любят формулировать подобные темы немцы? Хотя существует «Итальянская Пушкиниана», Пушкинский центр в Люксембурге. О Пушкине, который не был дальше Кавказа, темы звучат виртуально. Но книга известного пушкиниста и германиста М. Ф. Мурьянова называется чётко: «Пушкин и Германия», и основана она на литературных аллюзиях,235 которых оказалось удивительно много.

Понятно, что в пушкинские времена в России было много немцев по происхождению из самых разных сословий. И лицейские друзья Дельвиг с Кюхельбекером, не исключая Корфа и директора Энгельгарта, их родные, и сам царский двор, появлявшийся каждое лето в Царском селе, также разнообразный, приглашённый Екатериной II. Несмотря на французское раннее воспитание Пушкина, его тянуло к немецкой литературе и философии, вернее, к философичности и романтизму, которые он воспринимал с нотой иронии. Наряду с фигурой Ленского в «Евгении Онегине» замечателен силуэт немца– хлебника, отворяющего свой васисдас. В книге Мурьянова россыпь пушкинских литературных тонкостей и деталей, связанных с Германией. Это и языковые игры, и портреты людей, и пикировка остротами, и глубинные связи с немецкими корифеями литературы, проежде всего с Гёте. Но Николай I не выпускал Пушкина, был груб и прямолинеен, возможно, боялся насмешек над собой, их распространения на Западе. Мурьянов пишет в очерке «Портрет Ленского»: он «написан с очевидной симпатией к молодому человеку, но и не без иронии. К этому моменту (1826 год) русская дворянская молодёжь в своём значительном большинстве получала так называемое домашнее образование, либо училась в кадетских корпусах, готовивших к офицерской карьере. Единственный на всю собственно Россию Московский университет пребывал в таком состоянии, что, например, три сына его директора И. П. Тургенева – Александр, Николай и Сергей – ещё до Отечественной войны предпочли пройти курс обучения в Германии, в Геттингенском университете. Пушкин был в дружеских отношениях с братьями Тургеневыми, а в числе его лицейских профессоров были четыре русских «геттингенца» – А. И. Галич, И. К. Кайданов, Я. И. Карцев, А. П. Куницын. Итак, источники живых сведений о Геттингенском университете у Пушкина были»236.