В некоторых недальновидных странах этот кризис вызвал настоящую промышленную катастрофу. Великобритания в 1980–1984 годах потеряла 25 % своей обрабатывающей промышленности. В период с 1973‐го по конец 1980‐х годов общее число рабочих, занятых на производстве в шести индустриальных странах Европы, уменьшилось на 7 миллионов или примерно на четверть, половина из которых в период с 1979 по 1983 год лишилась работы. К концу 1980‐х годов, когда в старых индустриальных странах рабочий класс был разрушен и образовался новый, количество занятых на производстве в развитых регионах Запада зафиксировалось на уровне примерно четверти от всех гражданских профессий (кроме как в США, где таких рабочих было существенно меньше 20 %) (Bairoch, 1988). Такая картина заметно отличалась от старой марксистской мечты о том, что население земного шара по мере развития промышленности будет постепенно превращаться в пролетариат, до тех пор пока рабочие не станут большинством. За исключением редчайших случаев, из которых Великобритания была наиболее известным, промышленный рабочий класс всегда составлял меньшинство работающего населения. Однако кризис рабочего класса и его движений, особенно в старом индустриальном мире, стал очевиден задолго до того, как вопрос о его серьезном упадке встал в мировом масштабе.

Это был кризис не рабочего класса, а его сознания. В конце девятнадцатого века (Век империи, глава 5) далеко не однородные группы населения, зарабатывавшие себе на жизнь в развитых странах тем, что продавали свой ручной труд за заработную плату, научились смотреть на себя как на единый рабочий класс и считать этот факт самой важной характеристикой своего положения в обществе. По крайней мере, к этому заключению пришло достаточное количество трудящихся, так что партии и движения, апеллировавшие к ним в основном как к рабочим (о чем говорили сами их названия: Labour Party, Parti Ouvrier и т. д.), за несколько лет превратились в мощную политическую силу. Однако их объединяла не только зарплата и мозолистые руки. Все они в подавляющем большинстве принадлежали к бедной и экономически незащищенной части населения, поскольку, хотя столпы рабочего движения далеко не были пауперами, их запросы и то, что они могли получить в ответ на них, были крайне скромными, гораздо ниже ожиданий среднего класса. До 1914 года рабочие во всех странах не могли позволить себе покупку потребительских товаров длительного пользования, а в период между мировыми войнами исключение составляли лишь рабочие Северной Америки и Австралии. Один британский коммунистический лидер, посланный на процветавшие в годы войны оборонные заводы Ковентри, вернулся оттуда потрясенным. “Подумать только, – говорил он своим лондонским друзьям, в числе которых был и я, – там у всех товарищей есть автомобили!”