О том, что Ливан при местных феодалах жил лучше, чем Сирия при турецких губернаторах, свидетельствует рост его населения, как естественный, так и за счет иммиграции. Его относительная безопасность и стабильность привлекали суннитов из Бекаа в Сахиль-Альму и соседние деревни и шиитов из Баальбека в Джубайль и другие области в Кисраване. Марониты из района Триполи расселились на юг до предгорий к северу от Джунии, а друзы – на север до Брумманы и других деревень в Матне.

Борьба за власть на местном и общенациональном уровнях мирными и силовыми методами занимала немалую часть времени и энергии эмиров, мукаддамов и шейхов. Порой эти феодальные вожди оказывались в вооруженном конфликте с султаном в Константинополе. В 1584 году, когда конвой янычар проезжал через Ливан, на него совершили налет и похитили крупную сумму денег – собранные в Палестине и Египте налоги, которые направлялись в столичную казну. Разгневанный султан отправил карательные войска против Юсуфа Сайфы, на чьей территории и произошло ограбление, и множество его деревень погибли в огне. Затем еще одна экспедиция выступила на юг против друзов, в свою очередь обвиненных в налете. В Айн-Сайфаре военачальник Ибрагим-паша, вали Египта, расправился с вышедшей ему навстречу делегацией друзов числом от пятисот до шестисот человек, и, как сообщается, еще 60 тысяч человек, которых он перед этим разоружил. Эмиром Джебель ад-Дуруз («Гора друзов», как тогда называлась эта часть Ливана) был тогда Куркумаз (Куркумас), который в 1544 году сменил своего отца Фахр ад-Дина I. Куркумаз нашел убежище в Калаат-Нихе (Шакиф-Тирун), что недалеко от Джаззина. Там он и умер, возможно отравленный агентом Порты. А до него вали Дамаска вероломно убил его отца. Куркумаз оставил двенадцатилетнего сына, названного Фахр ад-Дином в честь деда, и вдову, которая спрятала сына у Хазинов в Кисраване.

Молодой Фахр ад-Дин наследовал отцу в 1590 году. При нем власть Маанидов достигла своего апогея. Он, несомненно, был самым способным и интересным деятелем в истории османского Ливана, если не всей Сирии. С самого начала в его сердце горели три стремления: создать великий Ливан, разорвать последние связи между Ливаном и Портой и поставить его на путь прогресса. Все три, безусловно, отражали желания ливанского народа. Своих политических целей он старался достичь общепризнанными на тот момент способами – путем брака, взяточничества, интриг, договоров и военных битв.

Получив от султана санджаки Бейрут и Сидон, Фахр ад-Дин выступил против своего соседа Юсуфа Сайфы, на дочери которого был женат, и в ходе нескольких сражений вырвал из его рук контроль над Северным Ливаном. Шииты бану Харфуш из Баальбека и бедуинские вожди Бекаа и южного региона вплоть до Галилеи подчинились крепнущему властелину Ливана. Султан Ахмед I был слишком занят войнами с венграми и персами, чтобы беспокоиться о ливанском вассале. Кроме того, в 1606 году ему пришлось разбираться с мятежом Али Джанбулада, курдского вождя, узурпировавшего вилайет Алеппо. Фахр ад-Дин, не теряя времени, вступил в союз с узурпатором Алеппо. По словам Джорджа Сэндиса, английского путешественника, побывавшего в Ливане в 1610 году, Фахр ад-Дин правил всем побережьем от Собачьей реки до горы Кармель с городами Сафад, Банияс, Тивериада и Назарет. Расширив подвластные территории на юг, он получил в свои руки крепости, которые еще со времен крестовых походов господствовали над стратегическими перевалами и путями. А включение богатой долины Бекаа увеличило его доходы в достаточной мере для того, чтобы позволить ему набрать обученную и дисциплинированную армию с ядром из профессиональных военных в дополнение к прежним нерегулярным отрядам, чьи шансы в бою с янычарами равнялись нулю. Оставшегося дохода хватило на то, чтобы разослать шпионов ко дворам своих соперников и врагов и подкупить османских чиновников.