Премьера «Великой дружбы» прошла 7 ноября 1947 года, в постановке Бориса Покровского с декорациями Федора Федоровского, дирижировал Александр Мелик-Пашаев. Однако истинная премьера состоялась 5 января 1948 года, когда в своей любимой ложе объявился Сталин. Тут и грянула гроза: «Исторически фальшивой и искусственной является фабула оперы, претендующая на изображение борьбы за установление советской власти и дружбы народов на Северном Кавказе в 1918–1920 гг. Из оперы создается неверное представление, будто такие кавказские народы, как грузины и осетины, находились в ту эпоху во вражде с русским народом, что является исторически фальшивым, так как помехой для установления дружбы народов в тот период на Северном Кавказе являлись ингуши и чеченцы». Так говорилось в постановлении Политбюро ЦК ВКП(б) «Об опере “Великая дружба” В. Мурадели» от 10 февраля 1948 года, опубликованном в «Правде»[83].

Авторы «порочного антихудожественного произведения» Вано Мурадели и либреттист Георгий Мдивани допустили грубую политическую ошибку, не поняв, какие именно народы должны быть обвинены во всех тяжких грехах. А ведь эти самые народы к тому времени были высланы в Казахстан и другие области СССР, неся тяжкий груз ответственности за сотрудничество с немецкими оккупантами во время войны — в этом их (включая грудных детей и стариков) обвинил Сталин. Раздражение оперой достигло такого предела, что вместе с Мурадели под раздачу попали и истинно талантливые композиторы — Сергей Прокофьев, Дмитрий Шостакович, Арам Хачатурян, Николай Мясковский, хотя они никакого отношения к «Великой дружбе» не имели. Произошел разгром советской музыки — по-другому это никак не назвать, — все лучшее в которой было названо «формализмом, ведущим на деле к ликвидации музыки». То есть все было поставлено с ног на голову. «Какую музыку я мог бы написать, если бы не эти стервецы!» — говорил через много лет Арам Ильич Хачатурян об авторах постановления и тех, кто рьяно бросился его исполнять в 1948 году, «обеспечивая развитие советской музыки в реалистическом направлении».

В соответствии с традициями эпохи в театре прошло открытое партийное собрание, прямо в зрительном зале, на которое согнали почти всю труппу. Взявший слово Юрий Файер заклеймил плохими словами уже не музыку Мурадели, а Прокофьева, сказав, что его балет «Золушка» приводит зрителей к раздражению и все такое… «Хотя сам спектакль народу нравится». Вот и понимай как хочешь, хотя и так ясно — любой ценой перестраховаться и спасти для сцены этот замечательный балет, заранее покаявшись.