И на первый план вновь вышла проблема еды. При Сталине ее и быть не могло: Большой театр на гастроли не выезжал, отпускали лишь некоторых артистов на разовые выступления. Первые гастроли состоялись в 1954 году на сцене Гранд-опера, когда в Париж выехала смешанная труппа балета Большого театра и Кировского. На этих гастролях со всей очевидностью обозначилась бедность советских артистов — из посольства в Москву ушли депеши, красочно расписывающие бытовые подробности их существования. Полученные на руки «шуточные» артисты вместо обедов и ужинов тратили на приобретение вещей, в результате чего «имели место заболевания на почве истощения» — так говорилось в одном из отчетов. Но ведь не для того советские воины освобождали немецкие концлагеря, чтобы теперь свои же певцы и танцоры погибали без еды.

Выход нашли в организации «обедов по дешевым ценам за счет средств, удерживаемых из суточных, причитающихся артистам». Бюрократическая формулировка очень точно характеризует скотское отношение государства к своим согражданам, голосом и ногами добывающим за рубежом валюту на осуществление очередной индустриализации и космической программы. Если Большой театр привозил из-за бугра столько долларов и франков, почему бы его артистов не кормить по-человечески? Вопрос риторический.

Галина Вишневская припоминала: «Когда наш советский авиалайнер спускался на чужую землю, из него вываливалась ватага, всем своим видом напоминающая цыганский табор: мешки, сумки, набитые до отказа кастрюлями, электроплитками, продуктами, сухарями, консервами и прочим, вплоть до картошки. Задача у труппы была четкой и ясной — не больше одного доллара в день на еду, — и выполнялась она свято. Поэтому, когда Большой театр приехал в 1969 году на гастроли в Париж, из отеля недалеко от Гранд-опера, куда всех поселили, пахло щами и луком на весь бульвар Оссман. Через несколько дней оттуда сбежали постояльцы, так как, когда врубались в сеть 400 электроплиток, весь отель погружался во мрак и нервные французы пугались, думая, что началась война. Поразительно, как быстро находили способ общения наши трудящиеся массы. На другое же утро после приезда, будь то Италия, Франция, Канада и даже Япония, придя на репетицию в театр, мы, потрясенные, наблюдали, как наши рабочие сцены уже разговаривают (!) с местными аборигенами. На каком языке?! Никто никогда не знал. Но к середине дня наш рабочий класс и хористы знали все: в какой части пригорода можно купить за 40 долларов 200 метров нейлонового тюля, и лучше любого агента американской секретной службы могли нарисовать план расположения складов, где за 20 долларов можно купить десять пар ботинок, а пять еще дадут бесплатно в придачу. Тут же все умножалось, в расчете на капитал — 400 долларов за 40 дней ежедневной работы. После чего, не нуждаясь в компьютерах, ликующие умы вычисляли прибыли от продажи товара в Москве, и… перед восхищенным мысленным взором вставала долгожданная двухкомнатная квартира или автомобиль… Ну как тут не запеть!»