– С ума сошла? Я здесь просто от скуки дохну! У этих двух поросят – столько важных дел, столько важных дел, что им не до ерунды вроде матери! Паразиты! Зря я к свекрови их не отправила! Хоть на пару недель могла бы смотаться в Грецию.

– А отец не даёт им выехать заграницу?

– Конечно, нет! Ведь я из-за алиментов всю его фирму ко дну пустила.

Маринка вытащила из сумки бутылку водки, коньяк, несколько пакетов с разными соками, торт, нарезку и много-много конфет. Накрыли на стол. Сожрав все конфеты, мальчики убежали к каким-то своим друзьям, которые звали их. Маринка и Машка, выпив по паре рюмок, вспомнили прошлое. Потом Машка стала рассказывать о своей работе, об алиментах, о сыновьях и о тёте Ире, которая умерла два года назад. Маринка больше молчала.

– Что тебе врач сказал? – пристала к ней Машка, – нужно будет ещё ложиться в больницу?

– Да нет, зачем?

– Бедняжка моя! Пережить такое! Я представляю! А как Матвей твой?

– Нормально. А что, беседка ещё цела?

– Которая сзади дома, в кустах? Цела. Туда пойти хочешь?

– Можно.

Сёстры взяли с собою коньяк и соки. Сад за долгие годы разросся невероятно. Груши и яблони стали высотой с дом. Две старые вишни кронами улеглись на крышу беседки. Смородина и крыжовник переплелись и образовали вокруг беседки кольцо, пройти сквозь которое можно было лишь в одном месте, да и то боком. Ближе к забору всё заросло крапивою.

– Наконец-то ты ко мне выбралась! – в сотый раз повторила Машка, вынув из-под скамеечки сигареты и закурив, – я так рада видеть тебя! Так рада!

– Я также рада, что у тебя всё неплохо, – отозвалась Маринка, достав свои сигареты, – ты знаешь, я не могла представить, что у тебя когда-нибудь будут дети.

– Да? Почему?

– Потому, что ты была шалбутная, как пацанёнок! Я думала, ты такой и останешься на всю жизнь. Так все, кстати, думали. Тётя Ира, помню, сказала, что у тебя вместо головы – телевизор «Темп». Пока по нему не стукнешь – не заработает!

– Она так говорила и про тебя. Да почти про всех! Одну только Аньку считала умной. Ты помнишь Аньку?

– Машка, меня в больнице не так усердно лечили, чтоб я забыла про Аньку. Она всё время вот тут сидела, на моём месте.

Выпили коньяку. В беседку запрыгнул кот – большой, рыжий, толстый. Косо взглянув на Машку и выжидательно – на Маринку, он потёрся плечом о ногу последней. Потом взобрался к ней на колени. Маринка стала гладить его.

– Соседский, – сказала Машка, – подумал, мы здесь что-то едим. Он, кстати, из того дома!

Взглянув туда, куда указала Машка, Маринка вдруг перестала гладить кота.