– Из Анькиного?

– Ну, да. Теперь там живут какие-то ставропольцы. Я их даже не знаю. Малоприятные.

– А давай к ним зайдём!

– Зачем?

– Ну, посмотрим, как там теперь всё стало. А заодно – познакомишься.

– Не хочу я с ними знакомиться, – отказалась Машка, – они меня задолбали и без знакомства. Свинячий ор стоит с утра до ночи! Вот уж скоро проснутся. Давай ещё посидим и пойдём на речку.

Раньше, чем коньяк был допит, Машкины слова подтвердились. Соседний сад огласился дикими криками, так как по нему стали бегать человек семь детей с чернявыми головами. Из дома им что-то взахлёб кричали отец и мать. Машка поднялась.

– Всё, пошли!

Кот с Маринки спрыгнул. Пошатываясь, кузины продрались с руганью сквозь крыжовник, и, обогнув по узкой тропинке среди кустов и овощных грядок дом, подошли к калитке. Открыть её они не сумели, и посему махнули через забор, одолеть который едва ли смог бы даже старший сын Машки. Путь к реке был даже в жару приятный и лёгкий – под гору. Пляж близ устья ручья, за Нижнею Кабановкою, представлял собой каменистый мыс. Справа от него шелестел осокой и камышом Лягушачий остров, а слева дыбился четырёхметровый обрыв, тянувшийся далеко. Под ним круговертил страшный сомовий омут.

Раздевшись, Машка с Маринкой полезли в реку. Они купались ровно одну секунду и вылезли почти трезвые, потому что вода была ледяная. По счастью, солнце в зените нагрело воздух до настоящей летней жары. Сёстры улеглись загорать на гладких камнях. Машка продолжала о чём-то пылко рассказывать. Но Маринка уже не слушала. Она думала о своём. Безмятежно, сонно шептались на ветерке плакучие ивы. В заводи бил хвостом по воде голавль, глуша мальков. Солнышко сквозь веки просачивалось в глаза янтарными пятнами.

– Задолбали строить, – ворчала Машка, – да ладно бы только строили, так ещё и заборов сраных повсюду нагородили! Там, где когда-то можно было пройти, теперь хрен пройдёшь. Если ты, к примеру, хочешь сходить на Святой колодец – делаешь крюк до конца деревни, а потом дуешь через поля, мимо Горюновки.

– Святой колодец? – напрягла память Маринка, – это ведь там, где когда-то была часовня, которая провалилась в землю?

– Ты в это веришь? – устало фыркнула Машка, – какого хрена часовне в землю проваливаться?

– Не знаю. Там лес, вообще, болотистый. Дед Силантий мне говорил, что Святой колодец он видел собственными глазами, когда в каком-то дремучем ельнике заблудился.

– При чём здесь Святой колодец? – взбесилась Машка, – и дед Силантий, тем более! Этот дед в своём собственном саду блуждал, когда нажирался, и видел там не такое! Я спрашиваю тебя: реально ты веришь в то, что часовни могут проваливаться сквозь землю?