– Никто, клянусь! Я добра хотела тебе и князю. Не только я!

– Вижу, что не только. Но высекут лишь тебя, чтобы впредь тебе неповадно было втягивать девок в заговор.

– Госпожа Роксана! – выдохнула Маришка, сжав кулаки, – какой заговор? Всё не так! Клянусь, всё не так!

– Когда над тобою не свистит розга, тебе доверия нет. Ежели на лавке язык у тебя развяжется, всыпят меньше. Вы, прочие, передайте отроку мой приказ её пощадить, если поумнеет!

– Да почему я должна одна под розгой реветь? – вскричала Маришка, быстро взглянув на своих подруг, потом на Роксану, – пускай накажут и их!

– Вот это уж мне решать. Ещё раз откроешь рот – реветь будешь дольше. К отрокам, живо!

Маришка вдруг лихо задрала нос. Видимо, у неё вертелась на языке какая-то дерзость. Однако, так ничего и не прозвучало. Выйдя из-за стола, красавица-путивлянка бросилась вон с такой быстротою, что только пятки её сверкнули да всколыхнулся подол ситцевой рубашки. Другие девки поспешно выбежали за нею, ибо у них не было причин спорить. Как только дверь за ними закрылась, Роксана встала и начала ходить взад-вперёд, невесело размышляя. Вскоре со стороны конюшни раздался громкий, пронзительный визг Маришки. Её привязали к лавке и драли розгой. Когда Маришка на один миг умолкала, чтоб набрать воздуху в грудь для нового крика, был слышен свист хворостины.

Вопли не отвлекли Роксану от мрачных её раздумий. Но всё же ей пришлось их прервать, ибо дверь открылась с протяжным железным пением, и в поварню вошёл Лешко.

– Ну, где Святослав? – исподлобья глянула на него Роксана, остановившись, – может, послать к нему да спросить, что он там всё медлит?

– Если прикажешь, пошлю, – ответил дружинник. Он произнёс это таким тоном, будто бы изъявлял готовность вызвать на бой какое-нибудь чудовище. Но Роксана, казалось, уже забыла о том, что ему сказала. Маришкин рёв звучал нестерпимо.

– За что велела ты её выпороть? – поинтересовался Лешко.

– Сама про всё скажет.

– А если нет?

– Ну, тогда узнаем всё завтра, когда велю пороть остальных за её упрямство.

Маришка смолкла. Видимо, отрок питал к ней слабость и счёл, что с неё довольно.

– Они озлобятся на тебя, Роксана, – предостерёг Лешко.

– Ну, и пускай злятся. Хуже не станут.

– Опять, наверное, что-нибудь своровали?

– Да, своровали. Моё доверие к ним. Я кое-что поняла. У меня нет больше друзей, Лешко! И не будет.

Лешко слегка побледнел. Роксана это заметила. Улыбнулась.