– Ты что, не мог меня защитить?

– Тебя защитили, – произнёс князь, с бешенством следя, как собаки рвут последнего кабана. Четыре его собрата уже катались в предсмертных судорогах, забрызгивая снег кровью. Окончив свою работу, борзые сели, высунув языки, и гордо воззрились на Святослава.

– Учите собак вас слушаться, а не то я вас им скормлю, – гневно обратился князь к доезжачим, – отволоките туши в ближайший хутор. Пусть смерды мясо себе насолят.

– Давайте сами жареной кабанятины поедим, – предложил Лидул.

– Нет, я за своими псами не доедаю, – сказал в ответ Святослав, всё больше мрачнея, – довольно мы поохотились! Собирайтесь в обратный путь.

– Он злится из-за собак? – спросил едва слышно Лев Диакон Калокира, который стоя пил вино из ковша, в то время как доезжачие привязывали к коням мёртвых вепрей, отроки спешно сворачивали ковры, а все остальные шли к лошадям. Опорожнив ковш, патрикий окинул взглядом юного друга царицы, закутанного в овчинный тулуп, и сухо ответил:

– Нет, по другой причине.

– Роксана его прогневала?

– Вероятно.

– Знаешь, мне кажется… – начал юноша, поправляя беличью шапку.

– Тебе неправильно кажется, – перебил его Иоанн, швырнув ковш в костёр, – пошли к лошадям!

Не успели князь и его товарищи отвязать коней и сесть в сёдла, как из дремучего леса к ним вышли три старика в долгополых медвежьих шубах, выдровых шапках и с посохами в руках. У всех троих были белые бороды до груди и мрачные взгляды.

– Кто вы такие? – спросил у них Святослав, расправив поводья. Деды склонились чуть ли не до земли, потом разогнулись. Один из них, самый древний, проговорил:

– Мы – старцы земли древлянской, на коей ты, Святослав, находишься!

– Правда? – с усмешкой промолвил князь, – неужто я в глушь такую залез? Откуда же вы явились ко мне?

– Из Овруча. Он отсюда в пяти верстах. Смерды нам донесли, что ты здесь охотишься.

– Да, охочусь.

Старцы переглянулись.

– В этом году ты нас обложил двойными оброками по пушнине и солонине, – снова заговорил древнейший, – зачем же зверя бьёшь в лесах наших?

– На пятьсот вёрст к западу от Днепра все леса – мои, – сказал Святослав, – если вы, древляне, считаете себя вольницей, объявите об этом прямо.