– Хороший парень у тебя, Светка! Очень хороший.
– Спасибо на добром слове, – кивнула Света и поднялась, – что ж, пора идти! Рагдаю предстоит путь неблизкий. Прямо сейчас.
Подруга уставилась на неё, как на полоумную. А Рагдаю вдруг захотелось в Киев, чтобы сказать Иоанну два-три десятка приятных слов о его уме.
– Всё, дружок, идём, – взяла его Света за руку, – уже ночь.
– У меня останьтесь, – вполголоса предложила хозяйка, – в тереме – сорок комнат пустых!
– Не стоит, – сказал Рагдай. Высвободив руку из пальцев Светы, он встал и гордо ушёл.
Первые часа полтора обратной дороги были страшны для коня. Рагдай едва его не загнал, работая плетью так, будто и не конь был под ним, а Света. Потом он несколько успокоился и стал гнать вороного одними шпорами. На рассвете ему пришлось дать коню передышку и обтереть его снегом. Бедный скакун хрипел и дрожал, роняя с губ пену. Полчаса выждав, Рагдай продолжил путь рысью и днём увидел при свете яркого солнца Киев.
Глава тридцать третья
Глава тридцать третья
В феврале ударил такой мороз, что даже медведи начали гибнуть в своих берлогах. Мело почти каждый день. Голодные волки по ночам рыскали около деревень, подпевая вьюге. Собак пускали ночевать в избы. Во дворце пили. Все. Постоянно. Буйные орды кабацких девок не покидали его. Роксана, время от времени приезжавшая просить князя прекратить оргии, подружилась с некоторыми из них. К ней самой наведывались Ратмир, Куденей и сотник Мстислав. Они вместе ужинали. Одна из подобных встреч прошла напряжённо, ибо Роксана была в мрачном настроении. Куденей под конец даже получил от неё пинка. Патрикия Калокира взяла в свой тягостный плен печаль. Его не могли от неё избавить ни проститутки, ни мёд, ни даже гашиш. Она овладела им, когда он, поднявшись однажды ночью на башню, увидел при свете звёзд скованные стужей и занесённые снегом пространства спящей Руси. Это была жуть. Обречённо, страшно безмолвствовала земля в искрящемся белом саване. Бесконечная степь и дремучий лес словно растворились в чём-то ещё более таинственном и огромном, чем они сами. Разум патрикия почему-то не мог этого принять. «Невозможно», – вдруг промелькнула у него мысль, – «не может такого быть, чтобы этот саван вдруг взял да уступил место морю душистых трав, чтоб леса ожили, зазеленели, наполнились птичьим гомоном, а Днепр выломал крышку своего гроба – столь же несокрушимую, как скала! Такая зима попросту не может не длиться вечно!» Конечно, Бог решил навсегда заморозить Русь, чтоб он, Калокир, не смог выбраться из её сугробов и воплотить свои замыслы!