– Таисья, умолкни! Всё твоё золото ты получишь обратно с прибылью, если я получу от тебя правдивый ответ на один вопрос. А вопрос такой: на что вы рассчитывали, когда отправляли в Киев гонца?

Четыре боярыни промолчали. Они не стали разыгрывать удивление, потому что это было бы глупо.

– Да, Аникей в меня влюблён по уши, – с гордостью подтвердила их мысль Малуша, – ну, так на что вы рассчитывали, боярыни? Предположим, Рагдая вы убедили скрыться или убили. И дальше – что? Разве у вас есть сомнения в том, что князь, примчавшись сюда и узнав от вас, где спрятали вы Роксану, сразу её убьёт? Или вы надеетесь на его признательность за возможность свернуть ей шею?

– За что ей шею сворачивать? – хладнокровно молвила Светозара, – думаешь, Святослав не поверит ей, когда она скажет, что сумасшедший Рагдай её потащил в Новгород насильно?

– Думаю, вряд ли! В такую явную глупость даже дурак не поверит. А Святослав – точно не дурак. Рагдай её потащил в Новгород насильно! Вы что, с ума сошли? Разве Святослав не знает Рагдая? Да это просто смешно!

И Малуше, точно, сделалось весело. Но её раскатистый смех вскоре оборвался, так как она продолжала поглядывать на Ратмира, и выражение его глаз стало ей казаться слишком задумчивым. А любая задумчивость была вызовом для Малуши.

– Послушайте, дорогие мои, ведь они приехали в Новгород не вдвоём, а втроём! – взвизгнула она, с досадой ударив себя по бёдрам ладонями, – хорошо, допустим, что главный любимчик князя, Рагдай, вдруг взял да сошёл с ума и силой повёз любовницу князя в Новгород – неизвестно, правда, зачем! Ну, ладно, сошёл с ума и сошёл. А его дружку для чего участвовать в этом деле, которое не сулит ничего, кроме неминуемой гибели?

– А тебе для чего участвовать в этом деле, которое не сулит ничего, кроме неминуемой гибели? – вдруг спросила Таисья, глаза которой из жалобных стали острыми, – ты уверена, что великий князь Роксану убьёт, как только прискачет в Новгород. Да, похоже, что так и будет. Но не об этом ли ты мечтаешь уже три года? Нет? Не об этом? Ты, может быть, спишь и видишь, чтобы Роксана и Святослав опять были вместе и жили счастливо? Вот уж этому я была бы удивлена!

Мамелфа и Улиания засмеялись. Им тоже в это не верилось. На лице Светозары веселья не было. И Малуша, глядя в глаза одной только ей, сказала:

– Да, это правильно. Мне любить египтянку не за что. Но я давно уже не мечтаю о её смерти. Знаете, почему? По очень простой причине. Смерть египтянки сведёт с ума Святослава. Если она умеет оживлять камни – значит, смерть ей послушна больше, чем жизнь. Кому из нас надо, чтоб Святослав сделался безумным? Но если даже он сам не убьёт эту черноглазую ведьму, её рано или поздно убьёт кто-нибудь другой – она слишком многим стоит поперёк дороги. Вам разве её не жалко? Мне её жалко. Я, кстати, слышала, и не раз, что она страдает зубами. Так ведь, Ратмир? Мне многие говорили, что у неё в ненастье и в холода мучительно ноют верхние зубы. Вы представляете, как она страдает, бедняжка? Вам разве её не жалко? Мне её жалко. В Новгороде есть врач, которого вы, боярыни, очень хорошо знаете. Он – сириец. Его зовут Арфалах. Этот человек сумеет выдернуть египтянке все верхние зубы так, что она даже ничего не почувствует, потому что он перед этим даст ей лекарство против чувствительности зубов. Но только она в это не поверит – будет сопротивляться, упрямиться, и придётся её связать. Для её же блага. Вы представляете, как она будет счастлива, за одну минуту без всякой боли лишившись верхних зубов, которые причиняют ей столько мук и страданий? Ну не права ли я? Говорите, что вы об этом думаете! Я слушаю.