Малуша задумалась, поглядев сперва на Ратмира. Тот покачал головой, как будто предупреждая её о чём-то. Это предупреждение было принято ею к сведению.

– Боярыня, – с неприкрытой досадой проговорила она, цокнув языком, – тебе ли со мной сейчас вести торг, милая моя? Рассказать тебе, о чём вспоминает твой ненаглядный Улеб, который сидит у меня в подвале?

– Закрой-ка рот свой! – вдруг сорвалась Светозара на гневный крик. Резко выгнув спину, она впервые за пару лет встретилась глазами с Малушей. Та рассмеялась, а затем грозно стукнула кулаками по подлокотникам кресла.

– Смирно лежать! На пятки мои смотреть!

– Смирно я лежу, нечего орать на весь Новгород! – овладела собой боярыня Светозара, снова опустив голову, – не веду я с тобою торга! Ратмир велел нам всем принести тебе по две гривны золотом. Принесли! Решай поскорее, где будут меня наказывать – прямо здесь или всенародно, на большой площади? Если там, тогда я пойду домой и велю приказчикам отсчитать для тебя четыреста гривен!

– Сколько Ратмир сказал, столько и уплатишь за воровство, – лениво, но громко произнесла Малуша, сжав подлокотники, – а от порки пока избавлена. Но в субботу ты снова ко мне придёшь для важного разговора. Опять принесёшь две гривны. То будет плата за пироги и вино, которыми я тебя угощу. Откуда у босоногой холопки деньги, чтобы достойно принять такую великую госпожу?

– Приду непременно, – заверила Светозара, от большой радости засопев. Она не рискнула ещё раз поднять глаза, чтобы поблагодарить Ратмира хотя бы взглядом. Но в том, что её сопение адресовывалось ему, не было сомнений ни у кого, особенно у Малуши.

– И трёх подруг твоих, сплетниц, также освобождаю от наказания, – продолжала она, повышая голос, – а им, пожалуй, следовало бы всыпать ума в задние ворота! У них, по-моему, репы вместо голов и совести – ни на грош. Но они в субботу тоже ко мне пожалуют на обед. С деньгами, конечно же!

– Пошла вон! – рявкнула Таисья, плотно сжимая под юбкой тугие створки задних ворот и приподняв репу, повязанную платочком. Мамелфа и Улиания тоже начали возмущаться, но их никто не услышал, так как Таисья наращивала неистовство:

– Пошла на …! Кто ты такая? Кем ты себя возомнила? С какой это пьяной радости мы должны приходить к тебе на обед? Княгиня ты, что ли? Смердовка любечская! У Ольги мыла полы! Каждая из нас – в десять раз знатнее твоего сына, Владимира!

– Князь велел мне нещадно сечь злобных сплетниц, позорящих его сына и ставящих под сомнение его власть над Новгородом, – раздался ответ Малуши, когда Таисья умолкла, чтоб сделать вдох, – Ратмир это подтвердит. А уж ты, крикунья, и вовсе бы помолчала! Думаешь, твои ручки до локотков не замараны?