– Ты – мой единственный друг на всём белом свете! – тихо сказала Роксана, когда уже подходили к пристани, – я тебя буду очень ждать! Рагдай!

– Что?

– Я ждать тебя буду! Ты ведь, наверное, хочешь этого?

– Да, конечно, – сказал Рагдай, не сбавляя шага. Мыслями он был уже в пути – так ему хотелось преодолеть поскорее эти две с половиной тысячи вёрст по лесам, болотам, снежным степям, и вернуться к ней. Поэтому в те минуты её и не было с ним. А она бежала всего на полшага сзади, не отпуская его рукав, и не успевала за ним, хоть спешила так, что ноги её почти заплетались, и всё просила, просила его что-нибудь сказать, глядя ей в глаза. Он что-то ей говорил, но смотрел вперёд.

Слабенький морозный рассвет уже розовел над белой поверхностью Ильмень-озера. Оно было сковано льдом под пышным сугробом. Но снег на льду от Новгорода к востоку был широко и плотно утоптан. По этой, можно сказать, дороге двигались всадники и обозы. Именно этим путём Всеслав и хотел добраться до Ловати. А уж дальше лежал сквозь леса прямой путь на юг, пригодный только зимой, когда замерзали и покрывались снегом болотистые низины.

Пристань была пуста. Справа от неё стояли на берегу десятки больших саней, запряжённых тройками. Это был торговый обоз Всеслава. Сам богатырь-купец, одетый как дед Мороз, и его дружинники, которых было сто двадцать, уже сидели верхом на добрых конях. Возницы на облучках разматывали поводья, готовясь тронуться в путь.

– Ну, что ж вы опаздываете, вояки? – весело крикнул Хват Рагдаю с Талутом, – ведь только вас мы и ждём! Ой, Роксана! Здравствуй!

– Здравствуй, Роксана! Здравствуй, боярыня Светозарушка! – подхватил Всеслав, заметив и остальных провожающих, – а, Топтыга! И ты здесь, друг мой, приятель! Лелюк, Ратмир! Рад вас видеть.

Топтыга очень изысканно поклонился, вызвав восторг у дружинников. Они также искренне и сердечно приветствовали всех тех, кого перечислил их предводитель. С особенной теплотой смотрели дружинники на Роксану, которая раскраснелась от быстрой ходьбы по морозу и выдыхала пар, старательно отвечая на множество обращённых к ней тёплых слов. При этом она всё ещё цеплялась за полушубок Рагдая. Боярыня Светозара громко желала всем доброго пути. Ратмир и Лелюк молча пожимали воинам руки. Топтыга кланялся и приплясывал. Между тем, пора было отправляться. Талут уже был в седле. Возницы уже хлестнули коней, и те, захрапев, со звоном бубенчиков потащили сани на лёд. Стали выезжать на лёд и дружинники.

А Рагдай, держа своего серого коня под уздцы, всё ещё прощался с Роксаной. Он целовал её руки. Она не плакала, но её глаза вымаливали мгновения с такой болью, с такой тоской, словно перед ними блестел топор палача. Когда последние сани выехали на лёд и последний всадник рысью пустился следом за ними, Рагдай сказал, мучительно глядя в эти незабываемые глаза: