– Император! Твой Анемас уже прискакал.

– Я знаю. Уйди отсюда!

Прелестная азиатка мигом вскочила, присела, растянув рот до самых ушей, и сейчас же скрылась, будто её и не было вовсе. Кровать стояла посреди комнаты. Уложив Мари на постель под парчовым складчатым балдахином, Цимисхий сел рядом с ней и поцеловал её руку.

– Я тебя слушаю, моя милая. Что ты мне хотела сказать?

Мари закрыла глаза. Несколько мгновений она молчала, прежде чем вымолвить:

– Мне вчера опять снился он.

Цимисхий решил прикинуться дурачком. Он так поступал всегда, если позволяли время и обстоятельства.

– Понимаю. Вчера Святейший наш патриарх объявил первый день поста перед Пасхой. Тебе приснился Христос?

– Наверное, да.

– Что значит – наверное? Как могла ты не узнать Господа? Он прекрасен и ослепителен. Кто подобен Ему? Никто.

– Нет, ты заблуждаешься, – вдруг открыла глаза Мари, – тот ему подобен, кто любит. Любит даже тогда, когда ему угрожают за это смертью! Не только смертью, но и крушением личности, осмеянием, разбиванием вдребезги всех надежд, гибелью души. Над ним издеваются, а он любит. Никто не может понять его и простить – он всё равно любит. Его вычёркивают из Вечности, а он любит, любит! Его будут убивать – он будет любить, ибо у него – глаза Бога, и имя ему – Христос! И никак иначе! Знай: если даже этот убийца смотрит глазами Господа на меня одну – это всё равно взгляд Христа! Понятно тебе?

Цимисхий вздохнул.

– Ладно, дорогая! Всё это очень ловко тобой проделано. И чего ты от меня хочешь?

– Не убивай его! Понял?

– Но он – наш враг. Он непримиримый наш враг! Опасный, жестокий, подлый.

– Да, так и есть. Но он меня любит! И ты это не сломаешь. Это никто не сломает. Даже и не пытайтесь! Мне это дорого.

– Почему?

– Он любит меня одну. И любит меня только он один.

– Второе – неправда. Первое – блажь зажравшегося животного!

– Ну и пусть!