– Ты очень худой, – сказала Мари, сдёрнув одеяло, – я слышала, ты болеешь?

– Я был немного простужен. Но это уже прошло.

Она улыбнулась и начала раздеваться. Он ей сказал, что вовсе необязательно это делать. Но, видимо, её уши тоже утрачивали сознание. Впрочем, когда он ей предложил вина, она согласилась и стала пить прямо из кувшина. За этим делом она была узнаваема. Что ещё от неё осталось? Пожалуй – всё, что имелось. Четыре года назад он от юных лет сгоряча многое себе напридумывал. И она тогда задала ему правильный вопрос: откуда у проститутки может быть свет, Иоанн-патрикий?

Её полубессознательные глаза очень отличались от глаз Кристины. Кристина молилась Богу, Мари – совсем другой личности. Но она старалась. Очень старалась. Старалась так, что через семнадцать дней Святослав со своей дружиной, Кристиной, добычей, пленными, Калокиром и Букефалом вышел из Филиппополя не на юг, а на север, и, перебравшись через Балканы, опять отправился на Дунай. Но не к Переяславцу. Он решил сделать своей ставкой другую крепость на берегу Дуная – Силистрию. По-болгарски крепость именовалась более коротко – Доростол. Этот городок находился от Переяславца к западу, на две сотни миль выше по течению. Калокир не сразу узнал о перенесении ставки, так как он сам поехал не на Дунай, а опять в Преслав, чтобы продолжать там свою политику. На сей раз Святослав оставил с ним гарнизон в десять тысяч воинов, под командованием Сфенкала и Букефала.

Глава пятнадцатая

Глава пятнадцатая

Однажды весенней ночью, когда над Константинополем ярко горели звёзды, а с моря дул тёплый ветерок, на балконе очень богатого дома близ форума василевса Юстиниана стояли женщина и мужчина. Они молчали, глядя на спящий город. Тот был объят тишиной, которая изредка нарушалась тяжёлой поступью патрулей. Мужчина высоким ростом не отличался, но облик имел красивый – благодаря крепкому сложению, белокурым локонам и лицу с породистыми чертами. Он был в костюме всадника. У него на поясе висел меч. Женщина – такая же белокурая, но слегка более высокая, защитила себя от мартовской свежести только чёрным шёлковым пеньюаром, надев его на голое тело. Глаза у неё блестели, когда она поднимала взгляд к небесам, сияющим сквозь прозрачный ночной туман. Близился рассвет, и с каждой минутою тишина становилась проникновеннее. Было слышно, как падает и журчит в городских фонтанах вода.

– Ну что тебе стоит не уезжать нынче утром? – подала голос красавица в пеньюаре, когда со стороны церкви Святых Апостолов вдруг донёсся неторопливый цокот копыт и светловолосый воин нежным прикосновением дал понять, что ему пора, – скажи мне, разве твоё присутствие в Пафлагонии так уж сильно необходимо?