Она сурово взглянула на них и оглушительным голосом, на своем языке произнесла что-то вроде гомеровских слов: «Будьте мужами, друзья, и возвысьтесь доблестным духом». Видя, что они продолжают бежать, Гаита с длинным копьем в руке во весь опор устремилась на беглецов. Увидев это, они пришли в себя и вернулись в бой.

Она сурово взглянула на них и оглушительным голосом, на своем языке произнесла что-то вроде гомеровских слов: «Будьте мужами, друзья, и возвысьтесь доблестным духом». Видя, что они продолжают бежать, Гаита с длинным копьем в руке во весь опор устремилась на беглецов. Увидев это, они пришли в себя и вернулись в бой.

К этому времени на помощь подоспел левый фланг Боэмунда с отрядом арбалетчиков, против которых варяги были беззащитны. Путь к отступлению им был отрезан, и они могли биться только стоя на месте. В конце концов немногие уцелевшие бросились бежать и нашли убежище в часовне неподалеку, однако нормандцы ее подожгли, и большинство варягов погибли в огне.

Сам император продолжал храбро сражаться, но лучшие его воины погибли при Манцикерте, и когда он обнаружил, что его предал целый полк из 7000 турецких наемников, которых одолжил ему сельджукский султан, то понял, что битва проиграна. Ослабев от кровопотери и испытывая сильную боль от раны на лбу, он медленно поехал обратно в горы, в Охрид, чтобы по возможности перегруппировать остатки своего разбитого войска.

Каким-то образом Дураццо продержался до февраля 1082 года, однако после этого почти не оказал сопротивления. Роберт направился на восток, в Касторию, и, вероятно, уже поздравлял себя с тем, что Константинополь почти завоеван. Однако это было вовсе не так: в апреле из Италии прибыли посланцы, сообщившие, что Апулия и Калабрия, а также большая часть Кампании взялись за оружие. Они также привезли письмо от папы Григория VII. Его враг Генрих IV, император Священной Римской империи[76], стоял у ворот Рима, требуя, чтобы его короновали как императора Западной Римской империи. Присутствие герцога неотложно требовалось дома. Оставив Боэмунда командовать войском, Роберт Гвискар поспешил к побережью и сел на корабль, чтобы пересечь Адриатику.

Ни один из этих кризисов не был случайным, как могло бы показаться. Племянника Роберта Абеляра, которого тот лишил права собственности и который позже искал прибежища в Константинополе, не пришлось долго уговаривать вернуться в Италию и при помощи большого количества византийского золота поднять восстание. Алексей Комнин тем временем отправил посольство к Генриху IV, чтобы указать на опасности неконтролируемого поведения герцога Апулии, и Генрих с радостью заключил с Византией союзный договор в обмен на 360 000 золотых монет и множество бесценных сокровищ.