Император наконец смог оценить имеющиеся у него ресурсы. В Золотом Роге стояли на якоре еще восемь венецианских кораблей, пять генуэзских и по одному из Анконы, Каталонии и Прованса, а также десять византийских (все, что осталось от флота империи) – всего 26 судов, жалкое количество в сравнении с османской армадой. Однако более серьезной проблемой была нехватка людей: число годных к военному делу мужчин, включая монахов и священников, которые могли встать на защиту стен, составляло всего 4983 грека и менее 2000 иностранцев. Против стотысячной армии Мехмеда II Константин мог выставить меньше 700 человек на защиту стен протяженностью 14 миль (22,5 км).

К утру 6 апреля большинство защитников города были на своих местах. Император и Джустиниани командовали самым уязвимым участком, расположенным в том месте, где стена пересекала долину небольшой реки Ликос, примерно в миле от ее северного конца. На стенах вдоль моря было меньше людей, но их гарнизоны были дозорными, сообщавшими о перемещениях турецких кораблей. Султан подверг Феодосиевы стены обстрелу, равного которому в истории осадных войн прежде не было, и к вечеру первого дня сокрушил участок стены у ворот Харисия. Его солдаты то и дело пытались пробиться через разрушенную стену в город, но снова и снова были вынуждены отступать, пока наступление ночи не вынудило их вернуться в лагерь. Утром турки увидели, что стену отстроили заново, и Мехмед II принял решение вести обстрел, пока не подтянет подкрепления. 11 апреля обстрел возобновился и продолжался без перерыва в течение 48 дней. Стрелять из большой пушки можно было лишь раз в два-три часа, однако ее ядра причиняли огромный ущерб, и через неделю внешняя стена через Ликос рухнула в нескольких местах; защитники постоянно работали, ремонтируя разрушенные участки, но было ясно, что они не смогут делать это бесконечно.

Вскоре прибыли три отправленные папой генуэзские галеры, а вместе с ними – тяжелое транспортное судно от Альфонсо Арагонского, нагруженное сицилийским зерном. Поскольку Мехмед II решил собрать самые серьезные морские силы у стен Константинополя, он неразумно оставил пролив без присмотра, и корабли смогли беспрепятственно войти в Мраморное море. При их появлении утром 20 апреля султан объехал Золотой Рог, чтобы лично отдать приказ своему флотоводцу Сулейману Балтоглу – корабли ни при каких обстоятельствах не должны добраться до города.

Балтоглу подготовился к атаке, но его парусные корабли были бессильны против свежего южного ветра, а гребные галеры были неуправляемыми при высокой волне. Капитаны, практически незащищенные от града стрел, дротиков и других снарядов, который обрушивался на них при попытках приблизиться к судам, были вынуждены наблюдать, как четыре корабля спокойно приближаются к Золотому Рогу. Внезапно ветер стих, и Балтоглу отдал приказ наступать и идти на абордаж. Его флагманский корабль напал на императорское судно, врезавшись ему в корму. Однако турецкие суда обладали низкой осадкой, поэтому забросить крюки и взобраться на более высокое судно было почти невозможно; генуэзские моряки были вооружены огромными топорами, которыми отрубали головы и руки всем, кто пытался подняться на борт. Генуэзские капитаны подвели свои корабли к транспортному судну и связали все четыре корабля вместе, превратив их в подобие окруженного водой замка, спокойно стоявшего посреди всеобщего хаоса. На закате вновь поднялся ветер, паруса христианских кораблей надулись, и плавучая крепость стала продвигаться к входу в залив, вдребезги разбивая встречавшиеся на ее пути турецкие корабли. Через четыре часа, глубокой ночью, цепь через пролив была поднята, и четыре корабля спокойно вошли в Золотой Рог.