Однако Мехмеду II было всего 19 лет, и на Западе его считали слишком незрелым, чтобы он мог представлять собой серьезную угрозу – такую, какой был его отец. Мехмед II всеми силами поддерживал это заблуждение: послам из Константинополя он охотно клялся жить в мире с Византией и сохранять традиционные дружеские отношения. Тем не менее Константин не терял бдительности, и его подозрения подтвердились, когда в апреле 1451 года Мехмед II принялся строить на Босфоре крепость в нескольких милях от Константинополя – в самой узкой части пролива, напротив Анатолийской крепости Баязида. Это не только предоставляло ему полный контроль над Босфором, но и обеспечивало идеальную базу, с которой можно было атаковать Константинополь с северо-востока, где Золотой Рог был фактически единственной линией обороны города. Легко представить, как отреагировали на это в столице. Константин отправил к Мехмеду II одно за другим два посольства, нагруженные дарами; они напомнили султану, что он нарушает данную клятву, и просили его пощадить хотя бы ближайшие византийские поселения. Мехмед II не принял ни первых, ни вторых послов. Через две недели Константинополь предпринял последнюю попытку; на этот раз послов казнили на месте.

Румельская крепость стоит и по сей день, практически не изменившись с окончания строительства (оно закончилось в четверг, 31 августа 1451 года, всего через 20 недель). Когда крепость была готова, султан объявил, что любой проплывающий мимо корабль, откуда бы он ни плыл, должен встать на якорь для осмотра. В конце ноября шедший из Черного моря венецианский корабль проигнорировал это указание. Корабль взорвали, экипаж перебили, а капитана Антонио Риццо посадили на кол. Мнение Запада в отношении Мехмеда II быстро изменилось: он явно имел серьезные намерения.

Во вторник 12 декабря 1452 года Константин XI и его двор присутствовали на службе в храме Святой Софии, где, как и во Флоренции, официально огласили Laetentur Coeli. Уния состоялась – по крайней мере, теоретически. Людей на службе присутствовало мало, император казался вялым и апатичным. Не было никакого ликования; церкви, чьи священники поддержали унию, включая и храм Святой Софии, с того времени почти пустовали – народ принял неизбежное, но люди молились лишь там, где старинная литургия осталась без изменений.

Всего через месяц, в январе 1453 года, Мехмед II призвал своих министров в Адрианополь, где сообщил, что его империя никогда не будет в безопасности, пока Константинополь остается в руках христиан. Город должен быть взят, и для этого самое время. Прежние попытки терпели неудачу из-за невозможности блокады Константинополя. Ныне турки впервые обладали превосходством во флоте. Если Константинополь нельзя взять штурмом, нужно заморить его голодом. Два месяца спустя даже ближайшие советники султана были поражены размерами армады, которая собралась в Галлиполи, однако их удивление не шло ни в какое сравнение с тем, какое испытали византийцы, когда эта армада бросила якоря у стен Константинополя.