Картина, которая предстала перед ним, была удивительна. Бизон лежал в траве на боку. Стрела Харки торчала там, где ей и положено было торчать. Это была хорошая добыча. Рядом с убитым бизоном стоял, дрожа, чужой мустанг, такой же взмыленный, как и Чалый, с такой же пеной на губах. Это был пегий конь, рыже-черно-белый. Покинувший его седок взобрался на тело быка и разглядывал вторую стрелу, попавшую в загривок животного и едва ли способную его умертвить. Этот человек, сидевший на трупе бизона, был юный, тонкий и курчавый, до пояса голый и, так же как Харка, весь покрытый пылью. Его большие живые глаза были устремлены на Харку.

Юный индеец смотрел на другого охотника сверху вниз и узнал его. Но не сказал ни слова.

Первым заговорил тот, что сидел на убитом бизоне.

– Значит, мы оба, – сказал он. – У тебя это тоже первая охота? Бизон твой. Жаль.

– Почему жаль? – хрипло спросил Харка и сплюнул пыль.

– Потому что это моя единственная стрела, которая вообще попала в цель.

– Что ж ты так плохо учился стрелять, Черная Кожа, Курчавые Волосы?

– Харка Твердый Камень, Ночное Око, Убивший Волка, Поражающий Стрелами Бизонов, Охотник на Медведей! Ты обучался обращению с луком и стрелами начиная с четвертого лета жизни, а я только с двенадцатого! Я больше не сижу на коне как та муха – то слева, то справа, то спереди, то сзади, как тогда, когда ты взялся наконец учить меня верховой езде. Я теперь скачу на охоту вместе с нашими воинами, ты же видишь. Но как при этом еще и стрелять… этого я не понимаю. Это очень трудно. Но я хотел добыть бизона себе домой, потому что у нас в вигваме сплошь голодные бабы, молодые и старые, а отец погиб.

– Чужая Раковина погиб?

– Он погиб, Харка Твердый Камень. Пятьдесят белых мужчин, что хотели покарать наше стойбище, нашли его, когда он стрелял в них из вигвама. Они его убили и страшно изувечили, потому что эти белые мужчины как койоты, терзающие труп. Унчида принесла мне клочки мяса и кости, что остались от отца, и я теперь ненавижу белых мужчин еще больше прежнего. Я сказал, хау.

– А кто были двое других? – спросил Харка.

Он спросил тихо; мысли его были словно парализованные.

– Значит, ты все видел. Да. Унчида сказала, что ты был там. Вторым был сын Старого Ворона, а третьей была девушка, осиротевшая дочь брата Маттотаупы. Вот, теперь ты знаешь. А кто убил Харпстенну?

– Я.

– Ты. Да. Ему-то хорошо, что он погиб, причем погиб смертью храбрых. Шонка сильно над ним издевался. Тебе не надо было нас покидать, Харка Твердый Камень!

Черная Кожа, Курчавые Волосы смотрел на своего ровесника и бывшего товарища, не сводя с него болших круглых глаз.