Он бесцельно ходил туда и сюда, размышляя, как ему лучше поступить. Его сверлила мысль, что отец ночью снова пил, но он с силой загонял назойливые мысли и чувства глубже в подсознание, где все невысказанное и неразрешимое накапливалось, как в глубоком озере или как в гнилом болоте, которое могло стать опасным. Он обратился к повседневным задачам, чтобы как-то продолжать жить дальше.

Поскольку Джо Браун был занят на ближайшие часы, Харка просто поскакал вместе с провиантской колонной к тем местам, где проходила охота. Дакота явились еще ночью, чтобы увезти свою добычу в надежное место. Никого из них на месте уже не было видно. Харка скакал рядом с тем траппером, с которым разговаривал накануне. Когда коней остановили, тот заметил, что юный индеец что-то хочет ему сказать.

– Да? – повернулся он к Харке.

– Можно мне забрать мозги и печень тех бизонов, которых подстрелил я?

– Ты хочешь мозги и печень? А языки нет?

– Языки нет.

– Тогда разделим пополам. Мне языки, а тебе мозги и печень. А шкуры снимешь?

– Да. Шкуры и рога я тоже хочу забрать. Из мяса мне ничего не надо. Я себе настреляю мелкой дичи.

– Ну, как скажешь. Нам-то шкуры ни к чему. На что они нам? Тут же нет торговцев, у которых их можно было бы обменять. А ты что собираешься с ними делать?

– Отвезу их к пауни и попрошу выдубить. Хочу построить вигвам для нас с отцом.

– Ты смотри-ка! А можешь прихватить и две мои шкуры на дубление?

– Ну, если хочешь. Одну шкуру я подарю женщинам-пауни за работу.

– Но это из твоих девяти, договорились?

– Хау.

Траппер подмигнул парнишке:

– А ты толковый, с тобой можно иметь дело, и не только на охоте! На меня тоже можешь рассчитывать, если Джим будет вешать на тебя каких-нибудь собак.

– Хорошо.

Харка целый день до позднего вечера был занят. Снять с бизона шкуру чисто и грамотно – это была нелегкая работа.

Когда дело было сделано, он погрузил шкуры на вьючную лошадь. Но мозг и печень он не хотел везти в лагерь. Он примостился у вьючных лошадей, развел небольшой огонь и поджарил деликатесы. К нему подошел траппер:

– И что, ты все это съешь зараз?