Прочитав ее мысли, Ричард хмыкнул:

— Вы обе — мудрые женщины. Пойдем, племянник.

По мере того как король и Генрих удалялись, сблизив головы в разговоре, мне удалось подобраться поближе к Джоанне. Вокруг царила такая суета, что никто не заметил, как я прошептал ей на ухо:

— Тело Конрада еще не остыло, а ты уже предлагаешь снова выдать Изабеллу замуж?

— Самой ей править нельзя. На троне должен сидеть мужчина — это нужно пуленам, это нужно королевству. Желания женщины, Изабеллы, в таком деле не станут принимать в расчет. — Взгляд Джоанны был печальным. — Вот что я стараюсь до тебя донести.

Я молча воззрился на нее. Боль была такой, словно в меня вонзили клинок и провернули его. Никогда она не станет моей. Ей изначально предначертано стать женой другого.

Ей я ничего не сказал — не о чем было говорить. Чуть погодя она ушла, вернувшись с Беренгарией в их шатер. Потом меня вызвал Ричард, и я поплелся, неся на плечах груз сердечной тоски, какой не испытывал никогда в жизни. Мне не было дела до того, кто станет королем Иерусалимским, и даже до того, завоюет Саладин весь Утремер или нет.

Все на свете казалось напрасным.

Генрих Блуаский женился на Изабелле меньше чем через седмицу. Его любили. Он участвовал в осаде Акры еще за год до нашего прибытия, пулены его уважали, а французский король был расположен к нему, считая одним из своих. Ричард тоже поддерживал его: племянник был предан ему больше, чем Филиппу. Один безжалостный ход, сделанный без учета желаний Изабеллы, — и менее чем две недели спустя после гибели Конрада королевство обрело нового правителя. Даже я, все еще погруженный в печальные думы, видел, что это хорошо.

Ричард позвал Генриха и французов на юг, для нападения на Дарум, но, горя желанием начать осаду, выступил в поход еще до их прибытия. Город мы взяли двадцать второго мая, подкрепления подошли днем позже. Ричард сразу же передал Дарум Генриху, укрепив тем самым власть нового короля.

Решение о том, куда войско двинется дальше, на восток, в Иерусалим, или на юг, в Египет, так и не было принято до двадцать девятого мая. В этот день мы медленно возвращались в Аскалон. Войско встало лагерем близ крепости, известной как Инжирный замок. К королю прибыл еще один гонец. Жан д’Алансон был архидиаконом в Лизье, а прежде — английским вице-канцлером. Этот человек пользовался доверием Ричарда и сопровождал нас годом ранее из Везле до Лиона. Он доставил весьма тревожные новости.

Вражда между сводным братом короля Жоффруа и де Пюизе не прекращалась; кроме того, Жоффруа отказывался прислушаться к совету королевы Алиеноры на этот счет. Помимо Виндзора, Джон захватил замок Уоллингфорд. Принц продолжал распускать слухи о смерти короля и вербовал сторонников среди знати. Они с Филиппом по-прежнему были союзниками, между двумя дворами постоянно сновали гонцы. Попытка французского правителя вторгнуться в Нормандию не состоялась, но лишь потому, что его вассалы отказались захватывать земли человека, принявшего Крест. Имелись основания думать, что вторая попытка не заставит себя ждать.