В скором времени нас атаковал свежий эскадрон мамлюков — около тысячи всадников. Снова арбалеты устроили кровавую жатву, и морды турецких коней так и не уперлись в острия наших копий. Снова всадники свернули в последний миг, а затем отступили, бросив множество убитых и раненых людей и лошадей. Снова отряды наших жандармов отправились подбирать стрелы, но не успели они уйти далеко, как появились признаки очередной атаки поганых. Пехотинцы поспешно, даже с некоторым страхом, отступили к нашим порядкам. Товарищи осыпали их насмешками. Один, по их мнению, бежал слишком медленно. У другого детородные части хлопали на ходу. Третий переваливался с ноги на ногу, как старая баба.

Все хохотали от души, и Ричард громче всех.

Возмущенные, раскрасневшиеся от бега, жандармы достигли строя, и наступил их черед. Они честили почем зря и нас, рыцарей, и своих товарищей из пехоты.

Мы рассмеялись еще сильнее.

Затем, поскольку мамлюки приближались, пришлось вернуться к делам поважнее. Земля дрожала у меня под ногами. Воздух гудел от топота копыт и зловещих военных кличей. Эту атаку мы отбили. Как и следующую, и ту, что за ней. Потом я потерял счет.

Четыре жарких часа сдерживал наш «еж» турок — представление о времени мы получали благодаря звону церковных колоколов из Яппы. Звук этот казался каким-то совсем неподходящим к обстановке.

Мы теряли своих. Сложно представить, чтобы люди стояли так долго под градом падающих стрел и не получали ран, но наши потери были не столь уж велики. Самой досадной из них стал Торн — бедолага был ранен турецкой стрелой в рот. Пущенная с большого расстояния — мы ее не видели, — она попала в Торна как раз в тот миг, когда рыцарь обращался ко мне. Острие прошло от губ до задней части шеи, и Торн захлебнулся собственной кровью, пока мы отчаянно пытались извлечь стрелу.

Риса задело. Стрела чиркнула по макушке и воткнулась в гамбезон на плече. Залитый кровью валлиец забрызгал стоявшего рядом де Дрюна, но строя не покинул. Вмешался Ральф Безас, которого пригласил обеспокоенный де Дрюн, и лишь тогда Рис разрешил о себе позаботиться. Когда он вернулся с аккуратно заштопанным скальпом, то встретил наши насмешливые советы носить шлем с обычной угрюмостью.

После одной особенно яростной атаки мамлюков, вновь отраженной залпами стрел арбалетов, Ричард решил, что настало время нанести удар. Он вызвал из первой шеренги меня и де Шовиньи. Бедолага де Бетюн получил легкую рану в руку, но оставаться в тылу отказался наотрез. Пятнадцать наших коней вывели из-за преграды. Мы смотрели на них не без опаски: с торчащими ребрами, горбатые, колченогие, они совсем не походили на боевых скакунов. Двух сразу признали недостаточно сильными для предстоявшего испытания, так что осталось всего тринадцать.