— Я с тобой, Львиное Сердце! — крикнул я.

— И я! Я тоже! Львиное Сердце! — взлетели к синему небу наши голоса.

Мы пошли в атаку. Тринадцать против десяти тысяч, на щедро политом кровью куске земли под стенами Яппы, в обожженной солнцем земле, называемой Утремером. Сквозь невыносимое пекло, когда воздух густеет как суп, скакали мы, не думая о собственной жизни, наслаждаясь мигом славы. Вслед за Львиным Сердцем.

Мы неизбежно должны были погибнуть, пасть, как бешеные псы, быть изрубленными в куски.

Но вместо этого наш короткий, но яростный натиск обратил всех противников в бегство.

Никто из наших не погиб и даже не получил раны. Это было удивительное дело. Божий промысел. Иные назвали бы это чудом. Действительно, годы спустя мне доводилось слышать такие слова. Всякий раз я незамедлительно возражал, что, хотя Бог был на нашей стороне, победу мы одержали благодаря Ричарду, и только ему одному.

В итоге стало ясно, что с сарацин на сегодня хватит. Когда они обратились в бегство, мы остановили измученных коней, но никто из врагов не попытался атаковать нас, хотя мы и оторвались на милю с лишним от нашей пехоты. Но король на этом не успокоился. Под страхом смерти потребовав от нас оставаться на месте, он поскакал на турок. У него имелось копье, подобранное где-то по пути, но он был один.

У меня упало сердце. «Господи, не дай ему погибнуть, — молился я. — Ну пожалуйста!»

Уперев тупой конец копья в стремя, обратив острие к небу, Ричард скакал на врага. Один. На взмыленной лошади. Тысячи неверных смотрели на него.

— Найдется хоть один, кто сразится со мной? — выкрикнул он на французском. Потом попробовал произнести те же слова по-арабски: — Выходите биться!

Ни один всадник не выехал ему навстречу. Ни одна стрела не полетела в его сторону.

— Господь милосердный, — промолвил де Бетюн дрожащим от благоговения голосом. — Никогда больше ни мне, ни вам не суждено увидеть такого невероятного зрелища.

Я настолько устал, что смог лишь прохрипеть в знак согласия, но сердце мое ликовало. О таких подвигах слагают легенды.

Глава 32

Глава 32

Лишь на короткое время людям дано превзойти самих себя и сражаться подобно величайшим героям истории и мифа: Ахиллу, Александру Македонскому, Иуде Маккавею. Раскаленное добела пламя, дарующее человеку неуязвимость, одновременно сжигает его изнутри. Словно в подтверждение этого, Ричард тяжело болел несколько дней после нанесенного нами туркам поражения.

Это была та самая проклятая четырехдневная лихорадка, что донимала его в Италии, на Сицилии, на Кипре и под Акрой. Поэтому приступ стал не слишком уж неожиданным. Битва истощила силы Ричарда, он сделался опустошенным, серым от истощения. Наш лагерь находился рядом с полем боя, заваленным тысячами гниющих и смердящих трупов, над которыми роились тучи мух и стервятников. Пострадал не один Ричард. Болезнь распространилась среди простых солдат. Захворали Рис и де Дрюн. Я заботился о них и старался почаще навещать короля. Печальное было время.