– Он убил за три дня уже четырнадцать человек, – перешел к делу Шакулин, чтобы избежать фазы обвинений и извинений. Возможно, такой подход даст больше плодов.

– Все правильно. Он все помнит. Теперь он просто мстит всем вам. – На лице Нестерова просияла гаденькая ухмылочка.

– Он обладает памятью? – Шакулин взял стул и сел напротив Нестерова.

Моляка же отошел в сторону и приготовил блокнот с карандашом, готовый зафиксировать все, что скажет «больной».

– Не надо ничего записывать! – закричал Нестеров и топнул ногой.

Доктор миролюбиво поднял руки и медленно водрузил канцелярские изделия обратно в карманы своего белого халата. Шакулин продолжал пристально глядеть на Нестерова, ожидая от него ответа.

Наконец Валерий Викторович поднял на фсбэшника свои выцветшие глаза.

– Мне жаль вас, – без малейшей нотки сожаления произнес Нестеров. – Сейчас Уутьема силен, как никогда, я чувствую это.

Продолжения не последовало. Шакулин еще секунд десять холодно глядел на бывшего директора музея, находясь в режиме ожидания.

– Расскажите. Расскажите мне все, – спокойно и вкрадчиво обратился к нему Шакулин.

В глазах Нестерова мелькнул огонек торжества. На лице появилась некая хитринка.

– Дудки, – также вкрадчиво ответил он. – Я не скажу ничего.

Шакулин, подавшийся было вперед, выпрямился с недовольным видом.

– То есть вам наплевать, что эта тварь считает каждого человека мишенью для своих кровавых забав? Вы готовы обижаться на весь мир из-за того, что вас заперли сюда в результате вашей же ошибки и нежелания помочь органам? Зачем вы тогда пытались стащить Коробова? – уже на повышенных тонах выдал все это Шакулин.

Лицо Нестерова снова приняло злобное выражение. Он сморщился, будто увидел перед собой самое гадкое на свете существо.

– Убирайтесь!!! – проорал он, рискуя сорвать свой голос. – Убирайтесь!!! Вон отсюда! Вон…!

Все было ясно. Больше ничего полезного ждать от Нестерова не приходилось. И заткнув уши от визжащей какофонии, которую продолжал издавать Валерий Викторович, сейчас и вправду очень сильно напоминавший психбольного, Шакулин с Молякой вышли из палаты.

По коридору уже мчалась растревоженная звуком сестра.

– Все в порядке, Лилия, – остановил ее Моляка. – Все в порядке. Он успокоится сам. Мы просто с ним хотели поговорить.

– Да, ну ладно. Я уж испугалась, – переводя дух, ответила медсестра.