– Ферди, это я, Санти! – крикнул он, не в силах поверить собственным глазам. – Где ты, Ферди?

В ответ из-под кровати донеслось какое-то странное мычание.

– Ферди, это ты? – Сантьяго подошел к кровати и на всякий случай выставил перед собой обнаженный меч.

Раздался шорох, опять мычание, из-под кровати показалась нога в хорошо знакомом щегольском сапожке, и через мгновение Ферди с залитым слезами лицом бросился в объятия Сантьяго с такой стремительностью, что тот едва успел отвести в сторону меч.

– Не плачь, все уже в порядке, ты свободен, – юноша попытался успокоить брата, похлопывая его левой рукой по содрогающейся от рыданий спине, но Ферди зарыдал еще сильнее и снова замычал. Сердце Сантьяго сжалось от дурного предчувствия.

– Ты в порядке? – спросил он, отстраняя Фердинанда. Тот отрицательно затряс головой и, широко раскрыв рот, показал кровоточащий обрубок языка.

– Боже мой! – закричал Сантьяго. – Что они с тобой сделали, Боже мой?

Объяснения не требовались: проклятые содомиты заметали следы и делали это самым безжалостным и бесчеловечным образом.

Ярость, охватившая Сантьяго, была столь горяча, что он еле сумел вдохнуть, затем отстранил брата и кинулся, как полоумный, из каюты. Выскочив на палубу, он застал конец сражения, увидел у стены надстройки капитана каракки с остатками команды и, ничего не соображая от бешенства, бросился прямо на них, размахивая мечом.

Разграбив «Санта-Нинья», пираты вернулись на свой корабль, обрубили канаты абордажных крюков и предоставили останкам каракки свободно дрейфовать по воле волн. Грозное предупреждение Каетано оказалось неверным – раненых никто не стал добивать, так же как и уцелевших.

Собравшись на палубе, моряки начали соображать, как выбираться из положения. Спасти горящее во многих местах судно не представлялось возможным, шлюпки были уничтожены ядрами и обломками шпангоута. Надо было срочно убираться подальше от пылающего корабля, который скоро должен был превратиться в сплошной костер.

Испанцы попытались соорудить из подручных средств плот, надежда спастись заставляла их работать быстро и ловко, и дело уже пошло на лад, как раздался ужасающий взрыв – огонь добрался до пороховой камеры.

Услышав грохот взрыва, Сантьяго выскочил из каюты и с радостью наблюдал, как пылающие останки испанской каракки погружаются в морскую пучину. Ему было не жаль погибших моряков, он считал их соучастниками преступления, достойными своей участи.

О том, как жить дальше, было страшно даже думать. В таком состоянии он не мог показать Ферди матери, а жажда мести не удовлетворилась гибелью «Санта-Нинья». Если бы в его силах было уничтожить всех содомитов Испании, всех, кто их покрывал и поддерживал, всех, кто не исполнил своего долга и вовремя не выжег огнем эту скверну, всех, кто…