– Да, Шмидт. В чем дело?

– Это для вас, капитан.

Фон Кляйн нахмурился, зажал сигару в зубах и, щурясь на синюю струйку табачного дыма, обеими руками взял записку.

Эта женщина и человек, которого она называет своим мужем, очень его беспокоили. Сейчас ему нужно полностью сосредоточиться на том, чтобы подготовить крейсер к ночному выходу в море, а они отвлекают его внимание. Вот теперь еще это послание… «…может спасти ваш корабль». Что она хочет этим сказать? Его кольнуло дурное предчувствие.

Он повернулся кругом:

– Герр комиссар, прошу вас, можно вас на секундочку?

Флейшер оторвал глаза от еды, подбородок его блестел от жира.

– Ja?

– Подойдите сюда.

– Но я еще не закончил…

– Прошу вас немедленно подойти ко мне.

Чтобы предотвратить дальнейшие возражения, фон Кляйн вышел из кают-компании, оставив Германа Флейшера в нерешительности. Но делать нечего, ослушаться в данной ситуации Флейшер не мог. Он схватил оставшийся на тарелке кусок рыбы и сунул его в рот. Несмотря на тесноту, там нашлось местечко и для нескольких глотков кофе. Потом подхватил кусок хлеба, торопливо вытер им тарелку. И с этим куском хлеба в руке поспешил за фон Кляйном.

Продолжая жевать, он вошел вслед за капитаном в помещение лазарета. И удивленно остановился.

На одной из коек сидела эта женщина и тряпицей вытирала губы какого-то лежащего перед ней чернокожего. На тряпице была кровь. Вот она подняла голову и посмотрела на Флейшера. Быстро встала.

– О, благодарю вас за то, что вы пришли! – вскричала Роза с такой радостью, будто встретила дорогого друга, но потом зачем-то посмотрела на стенные часы.

Осторожно держась от нее подальше, Флейшер обошел койку и встал с другой стороны. Наклонился и всмотрелся в лицо умирающего. Оно показалось ему знакомым. Продолжая жевать, он озадаченно задумался. Между ним и этой женщиной есть какая-то связь… и вдруг он вспомнил.

Флейшер задохнулся, закашлялся, изо рта его полетели кусочки непрожеванного хлеба.

– Капитан! – испуганно воскликнул он. – Это же один из них… один из тех английских бандитов!

– Я это знаю, – кивнул фон Кляйн.

– А почему же мне ничего не сказали? Этого человека надо немедленно казнить! Сейчас же, иначе будет поздно. Во имя правосудия!