Этельред сидел в кресле, больше похожем на трон. Кресло стояло на помосте, где во время пира обычно накрывался стол для почетных гостей. На рыжих волосах моего кузена был тонкий бронзовый обруч, очень напоминавший корону; поверх вышитого камзола и подбитого мехом плаща ярко-алого цвета он носил толстую золотую цепь.

Два человека с мечами и щитами дежурили в задней части помоста, а слева и справа от Этельреда, лицом к четырем скамьям, стоящим на устланном тростником полу, сидели два священника. На скамьях разместилось восемнадцать человек – и все они таращились на нас.

Священник справа от Этельреда был моим старым врагом, епископом Ассером. Он уставился на меня широко распахнутыми глазами, с нескрываемым удивлением. Если манипуляции Альфреда и заставили меня вернуться, король явно ничего не докладывал о своих действиях Ассеру.

Именно Ассер нарушил молчание, что само по себе было интересным. Зал принадлежал Этельреду, который был олдерменом Мерсии, однако валлийский епископ ни во что не ставил собравшихся здесь влиятельных людей.

То был знак того, что именно Альфред контролирует сакскую Мерсию – власть, которую Этельред втайне ненавидел. Он не мог дождаться кончины Альфреда, чтобы поменять обруч на настоящую корону, однако ему требовалась поддержка Уэссекса.

Епископ Ассер, умный и злой, без сомнения, находился здесь, чтобы передать приказы Альфреда, но теперь он вскочил и указал на меня костлявым пальцем:

– Ты!

Пара гончих поднялась, чтобы приветствовать Этельфлэд. Она погладила их. Епископ Ассер перекрыл поднявшийся гул голосов.

– Ты объявлен вне закона! – тявкнул он.

Я велел ему умолкнуть, но, конечно, епископ продолжал протестовать, негодуя все больше, пока отец Пирлиг не заговорил с ним по-валлийски.

Понятия не имею, что сказал Пирлиг, но это заставило Ассера утихнуть, и он только фыркал, брызгая слюной, и продолжал показывать на меня.

Полагаю, отец Пирлиг поведал, что я вернулся в соответствии с замыслом Альфреда, но то было небольшим утешением для епископа, считавшего меня созданием, посланным демоном его религии, существом, которого они зовут Сатаной.

Как бы то ни было, он молчал, когда Этельфлэд взошла на помост и щелкнула пальцами слуге, который поспешил принести ей кресло. Она наклонилась к Этельреду и демонстративно поцеловала его в щеку, но к тому же прошептала что-то на ухо – и я увидел, как Этельред покраснел. Потом Этельфлэд села рядом с мужем и потянулась к его руке.

– Сядьте же, епископ, – велела она Ассеру.

После чего сурово оглядела собравшихся господ.

– Я принесла плохие вести, – сказала Этельфлэд. – Датчане уничтожили монастырь в Лекелейде. Все дорогие сестры убиты, как и мой дорогой господин Алдхельм. Я молюсь за их души.