Увидела меня, отшатнулась, стала копытами тормозить. Ну типа, что в гости идти передумала. Женька тоже заегозил, отводит глаза. Это же он, падла, чужую бабу на новом турчке выгуливал! Будто я для него из говна делал конфетку. Вот и помогай после этого людям! По этой причине так мне хреново стало, аж сердце зашлось. Вот, блин, никогда не подумал бы, что это меня так заденет! И ведь в бубен не дашь подлецу, не та ситуация.

Босяра-то сразу понял, где собака порылась, а кум словно забыл, с кем я за одной партой сижу. Идёт себе, распитюкивает[54]:

– Как же он у тебя без бензина поедет?

А Женьку и жаба душит, и слово боится сказать. Не дурачок, понимает, что кум у него половину бака прогарцевал, а попробуй возбухни! Если я в присутствии Вальки начну его парафинить, или словесно казнить, никто, кроме Рубена, за него не заступится.

Короче, у новых гостей ситуация патовая. Уйти? А как уйдёшь, если тебя пригласили к столу? Да и турчок в сарае стоит, ещё не заправленный. Не тащить же его на руках хрен знает куда?

Прошкандыбали мимо меня. Молчат. Будто по зелёному яблоку только что проглотили.

Ах вы ж, думаю, суки! Вот хренушки я уйду! Сяду за стол и буду мозолить глаза. Устрою вам праздничек! А сердчишко у меня ноет! Как зуб, когда ты сидишь в очереди к стоматологу. Вроде бы моченьки нет, а вскрикнет кто-либо за дверью – типа и не болел никогда. Через пару минут опять!

Короче, сидим, хаваем. Славка уничтожает пирог. Очкарик с Филонихой давятся ассирийскими голубцами. Рубен на подхвате, кому что подложить. А я ничего не ем, смакую стакан «крем-соды». Интересный получился напиток у нашего пищепрома: пустую бутылку нюхнёшь – отдаёт заварным кремом, а пьёшь – никакого привкуса.

Босяра в таких ситуациях, как рыба в воде. Нравится ему, когда в воздухе пахнет конфликтом. Между двумя глотками шуточки отпускает и сам же звенит своим колокольчиком. Только кум всё недоумевает: что же такое случилось с гостями? Почему все молчат? Он, по сути, мужик хлебосольный, но тугодум.

– Сейчас, – говорит, – я кое-что принесу.

Вернулся с гитарой. Смотался, наверное, к дядьке Пашке, упал на четыре кости. Понимающий музыкант инструмент навынос не выдаёт, пока не поддаст, а тут именины у пацана. Ну и… наверное, уже.

Гитара у дядьки здоровущая, ростом с меня. Коробка вообще мечта: глубокая, гулкая.

– Ну, – проанонсировал Славка, – чувствую, что Рубен нас чем-нибудь удивит!

И правда, кум изменил свой вчерашний репертуар. Начал со «Смерти клопа». Для тех, кто не в курсе, коротко поясню: на самых высоких нотах несколько «пи» (с паузами, строго по восходящей), на верхней струне громкое «бум!» – и тоненькое вибрато, опять же внизу.