— В княжий терем к Ярославу Всеволодовичу загляни, а там его женку Ростиславу Мстиславну спроси.

И хотя казалось, что некуда уже погружаться, что дна уже давно достиг, но падение неудержимо продолжалось, и с каждым ее словом все ниже и ниже, ибо звучали они для князя как выстрелы. И как назло все они были меткими — пули ложились кучно, в самое «яблочко», да вдобавок ко всему еще и отравленные. Константин почти физически чувствовал, как входят они в его тело, с хрустом вгрызаясь в сердце и раздирая его в клочья, как быстро-быстро растекается по крови смертельный яд.

— Нужда в гривнах будет — подсоблю, не сумлевайся, — донеслось до него откуда-то издалека, с горних вершин, таких прекрасных и… таких чужих. — Да что с тобой, гость торговый? — услышал он как сквозь сон где-то рядом.

И тут же он услышал призывный голос Юрко:

— Княже!

Константин оглянулся. Золото, сидя в санях и держа в руке вожжи, красноречиво жестикулировал, показывая, что можно отправляться в путь.

— Вот как? — снова раздался голос рядом. На этот раз в нем сквозило удивление.

Константин повернулся к Ростиславе. Боярышня, точнее, княжна, а еще точнее, княгиня, прищурившись и откинув немного назад свою прелестную головку, смотрела на него с изрядной долей недоумения.

— В таком обличье, без верных воев, да и одежа… Дивно, дивно…

А Константин продолжал жадно вглядываться в ее лицо, успевшее так быстро стать невыразимо родным и близким, с тем чтобы почти мгновенно превратиться в далекое и чужое. Смотрел, чтобы запомнить. Запомнить всю, до мельчайшей черточки. Запомнить, чтобы тем решительнее убрать, вычеркнуть, вырвать. Из памяти, из жизни, из сердца. Хотя нет. Из сердца, пожалуй, не получится. Разве что вместе с самим сердцем.

Скрывать он ничего не собирался, хотя и хотелось, а потому выпалил, опасаясь смалодушничать:

— Уж лучше вы… вместе с супругом… к нам… в Рязань.

О возможных последствиях при раскрытии своего имени он совершенно не задумывался. А впрочем, какие могут быть последствия? Все самое плохое уже произошло, и хуже не будет. Хуже просто некуда. Ага, судя по помрачневшему лицу, теперь уже и ей стало все ясно. Но если рвать, то на мелкие куски, и, захлебываясь от боли, он тем не менее добавил:

— Спроси там Константина. Или, если хочешь, Ярослава — это мое княжье имя, как… — а договаривать не стал — уж очень неприятно было произносить слово «муж», да и «супруг» тоже.

— Вот оно, стало быть, как, — потерянно произнесла Ростислава и, опустив голову, направилась к своим саням. Однако, сделав пару шагов, она обернулась, несколько секунд в раздумье глядела на Константина, а затем, решившись, заметила: — А ты не похож на… — и тоже не договорила.