Тот нахмурился, взял медальон, попытался разглядеть его при лунном свете. Сосредоточенный взгляд женщины, извивающиеся змеи, растущие вместо волос из головы… Сомнений нет — действительно его оберег.

— Спасибо, — проворчал он смущенно. — Знаю, чей он, так что не сомневайся, отдам из рук в руки. — И, не зная, что еще сказать, проворчал: — А теперь иди спать.

Пудовка послушно кивнула и поплелась к своей печке, а Константин закрыл глаза и попытался прикинуть план действий на завтрашний день. Так и не додумав до конца, что бы такое предпринять по поискам отца Варфоломея, он уснул, и ему вновь в очередной раз приснился кошмар, но на этот раз во всех подробностях и деталях…

Глава 24 Старый, но недобрый знакомый

Глава 24

Старый, но недобрый знакомый

Единственное, чего он не сумел бы рассказать, так это от кого он убегал, колеся по ночным улицам родного Ряжска. Преследователь выглядел как-то аморфно — ни тела, ни лица, не говоря уж про руки и ноги. Так, какое-то черное загадочное пятно, гнавшееся за ним.

Зато сам город выглядел как наяву, четко очерченным во всех деталях. Был он точно таким, каким запомнился ему, когда Константин отдыхал там у родителей в последний раз. Те же милые славные улочки — Новоряжская, Первомайская, те же пятиэтажки на Лермонтова и родная двухэтажка на Вишневой, тот же старый, изрядно подзапущенный станционный парк с красавицами березами. Разве что во сне в парке почему-то до сих пор не был разрушен летний кинотеатр, и карусель, которую на самом деле давным-давно сломали, продолжала весело вертеться, приглашая прокатиться.

Зато людей он в своем сне не встречал. Нигде. Ни одного человека. Город словно вымер, и оставались в нем лишь сам Константин да еще загадочный аморфный черный преследователь, от которого время от времени удавалось оторваться, но затем он неожиданно появлялся вновь.

Где только Константин не пытался от него скрыться. Он баррикадировал стульями дверь в одном из классов своей родной сто восьмой школы, но медальон, который он крепко сжимал в кулаке, начинал остро покалывать ладонь, словно в нем была вмонтирована батарейка, давая понять, что расслабляться нельзя и она, он, оно — неважно — уже здесь. И точно — через мгновение пятно выплывало из угла, и нужно было срочно разбирать созданный завал, выбираться наружу и бежать, бежать, бежать…

В поисках спасительного убежища он пробрался к другу, жившему на Новоряжской, но едва подошел к старому домику, как, глядя на окна в затейливых наличниках, почувствовал, что пятно поджидает его прямо за дверью. Добежал до маленькой трехэтажки на Островского, но и тут на подходе к его квартире острое покалывание медальона предупредило, что преследователь уже затаился внутри, и он, кубарем скатившись по лестнице, устремился дальше.