Мелькали улицы, дома, предприятия, Сельчевка сменялась Захуптой, та, в свою очередь, железнодорожной станцией, вновь парк, и опять пятиэтажки, и снова Новоряжская — спасения не было нигде.

Наверное, если бы не оберег, его бы непременно поймали, но женская голова горгоны Медузы продолжала всякий раз подавать тревожный сигнал и в то же время придавала ему сил. Каким образом и откуда она их брала, Константин не понимал, но был уверен — стоит ему выпустить медальон из рук, и он пропал.

Проснулся Константин, чувствуя, как неистово стучит в груди сердце, словно бег был наяву. В первые секунды пробуждения для него не было ничего роднее такого милого в ночной безмятежной тиши княжеского терема. Не пугал даже полумрак, царивший в его опочивальне. Наоборот, неясный свет от лампады казался столь теплым и уютным, что он чуть не всхлипнул от умиления, радуясь, что все закончилось. Разве что медальон не разделял его оптимизма, принявшись старательно покалывать своего владельца, словно предупреждал его о чем-то.

И точно. Едва он натянул штаны и открыл дверь, чтобы спуститься из своей ложницы вниз, в трапезную, откуда ни возьмись выплыло ночное существо. На секунду опешив, он опрометью рванулся обратно, кое-как закрылся в ложнице, наспех придвинул к двери оказавшийся весьма кстати какой-то пузатый неподъемный сундук, но едва уселся на него сверху, как распахнулось единственное на всю комнату оконце и из него выпорхнула черная тварь. Она стремительно ринулась на Константина, он что-то истошно заорал и… вновь проснулся. Оказывается, это снова оказалось сном.

Константин перевел дух и прикусил губу. Стало больно. Убедившись, что уж на сей раз все в порядке, он откинул одеяло, под которым… извивалось черное нечто. Нет, не извивалось. Оно — о боже! — ласкалось, заигрывая и постепенно перебираясь все выше и выше.

Едва оно достигло коленей, как Константин согнал с себя ужас оцепенения и попытался выбежать за дверь, но та была закрыта. Оставался один путь — в окно. Выбив его вместе с рамой, он попытался пролезть сквозь узкий проем, но не смог и застрял. Попытка вылезти назад успехом тоже не увенчалась.

Во дворе далеко внизу встревоженно бегали какие-то люди. Константин четко видел их маленькие фигурки, а внимательно присмотревшись, сумел опознать некоторых. Вон Минька, там Доброгнева, а рядом с ней Славка. Чуть поодаль Юрко по прозвищу Золото. Вот он подбежал к остальным, развел беспомощно руками, что-то объясняя, и вновь подался куда-то прочь. Следом за ним убежали и прочие, а вместо них появились новые персонажи, куда более зловещие.