Константин было подумал, что на этом волхв закончит свое следствие, но не тут-то было. После вопросов о том, каких людей Константин видел во сне, во что одеты, чем занимались и прочее, последовал детальный допрос о событиях тех суток, которые предшествовали сну. И снова череда нескончаемых подробностей, которые Всеведу позарез нужно было знать, особенно касаемо суда, где волхв докапывался до самых крохотных мелочей. Он даже поинтересовался, какого цвета был домотканый половик, постеленный для князя, а также какой был узор на платке, отданном им жене кузнеца. Под конец у Константина стало складываться мнение, что Всевед попросту не знает, что ответить, а главное — что посоветовать князю. Сознаваться же в этом гордый старик ни в какую не хочет, вот и тянет время.

Тем временем глаза у Константина слипались все больше и больше. Спать хотелось неимоверно, но заснуть он боялся. Ведь это, скорее всего, означало бы, что к нему снова придет очередной страшный сон, и сумеет ли он в очередной раз убежать от своего старого, но, увы, весьма недоброго знакомого — бог весть. А если не успеет, то что с ним тогда произойдет там, во сне, и главное — что он сотворит наяву?

Аккуратно, намеком, он попытался выяснить у волхва — вдруг тот сможет подсказать. Всевед выслушал, не спеша подкинул пару увесистых поленьев в жаркий костер и медленно произнес:

— Тварь эта, Хладом прозываемая, чуть ли не бессмертной считалась. А ты думал, просто так на Руси в каждой второй сказке про Кощея поминают? Он это и есть. Токмо в сказках попроще. В них его смерть хоть и далече, а сыскать ее можно. В жизни же куда хуже. Посох мой, что от волхва к волхву передавали, никто в дело так ни разу и не пустил. Это ведь нам с тобой так свезло, хоть и не до конца. А раз он был жив все эти годы, то ни в кого залезть и не пытался. Зачем ему? Вот почему, княже, я тебе ответа дать не могу. Рад бы хоть что-то сказать, да сам ничегошеньки не знаю. Об одном догадку имею — нельзя дожидаться того часа, когда ты вовсе черен станешь. Не ведаю я, какая сила в тебе забурлит в ту пору, но справиться с тобой будет тяжко.

— Даже посохом? — усомнился Константин.

— Ты же князь — о том не забывай. Повелишь, так вся дружина за тебя встанет, чтоб меня изничтожить. Кто в братство детей Перуна входит, тот не посмеет, может, и супротив встрянет, но все одно — остальные одолеют. А посох мне супротив одного Хлада помочь в силах, а так-то для меня он чаще всего клюкой обыкновенной служит, и все.

— Может, лекарство какое есть? Травы, например, или грибы? — не унимался Константин. Очень уж не хотелось ему признавать бессилие перед надвигающейся угрозой.