В то же лето 6726-е, индикта шестого, в месяц просинец, приехали в селище Залесье четверо княжичей из Чернигова и один из Новгорода-Северскаго по просьбе попа Варфоломея, дабы язычников злобных, кои в том селе обитали, в веру православную обратити.

Константин же избиша их со дружинами, а княжичей юных летами повелел запереть в церкви, кою ночью сам и сжег. Тела же отдаша опосля отцам оных и рек им в злобе окаянной: «Дайте срок, и с вами тако же вчиню, егда осильнею».

О ту пору прозваша резанского князя люди на Руси Константином-князеубойцей, ибо он черную славу Святополка Окаяннаго затмиша и умалиша, бо тот токмо в смерти трех братиев повинен бысть, Константин же — сочтем, помолясь, — токмо под Исадами девятерых погубил, да Глеба-страстотерпца еще, да прибавь четверых князей владимиро-суздальских, да двух муромских. К им же новые мученики прибавились, числом пятеро, и тако всего два десятка и еще одного имеем.

Сынов же их, княжичей малых, и вовсе не счесть, сколь он обездолил.

* * *

Анализируя летописный материал того времени, можно сказать, что свою экспансию на запад Константин попробовал было начать, согласно некоторым летописям, уже зимой 1219 года. Предлог для этого был вполне подходящий и наиболее распространенный в те времена — предотвратить дальнейшие рубежные споры и провокации со стороны соседей. Но тут его ждала неудача. Сил оказалось недостаточно, и рязанцы потерпели поражение. Однако в результате боев погибли пятеро молодых черниговских княжичей. По всей видимости, смерть всех пятерых настигла в результате сражения, известия о котором до нас не дошли. Что же касается ссылок Суздальско-Филаретовской летописи на свидетельство некоего отца Варфоломея, дескать видевшего, как Константин самолично поджигал церковь, в которой находились трое пленных черниговских княжичей, перед этим убив своего же дружинника, пытавшегося остановить обезумевшего от гнева Константина, то навряд ли хоть один добросовестный историк примет эти слова на веру. Слишком жестоко выглядит такой поступок, да и не свойственно подобное рязанскому князю. Да, факт захоронения обгоревших тел отрицать нельзя — он упоминается сразу в нескольких летописях, но этому есть вполне логичное объяснение. По всей видимости, тела погибших княжичей были отнесены в церковь для отпевания, где их и оставили на ночь. Учитывая, что на Руси праздновали победы бурно, с обилием хмельных медов, нет ничего удивительного, что церковь случайно загорелась. Допустимо и другое. Не следует исключать версию о том, что поджог был осуществлен намеренно, поскольку местных жителей, закосневших в язычестве, не устраивала возведенная дружинниками Константина церковь. Как бы там ни было, ясно одно — рязанский князь в этом поджоге участия не принимал… Албул О. А. Наиболее полная история российской государственности, т. 2, стр. 171. Рязань, 1830 г.