Третье предполагаемое место сражения идеально подходило бы им, лет этак двести назад. Плоская, как стол равнина, с редкими кустиками да небольшим леском вдалеке, в общем, воюй – не хочу. Вот именно, что не хотел воевать на таком комбриг Кутасов. Поле-то огромное, какой простор для фланговых маневров, и это при условии, что у врага войск будет, скорее всего, больше, чем сможет выставить РККА. Двадцать полков прибыли только с турецкой границы, а с ними каратели, остатки панинских войск, Добровольческая армия. Это хорошо, если их вдвое больше, чем в РККА, но ведь, скорее всего, втрое, а то и вчетверо, солдат будет у Суворова с братьями Орловыми и фон Бракенгейма.

Но, не смотря на это, Кутасов изъездил это поле из конца в конец, топча снежную целину. Нежданный ливень под утро перешёл в мокрый снег, ковром укрывший землю. Продрогший и вымокший до нитки комбриг, понимая, что дело может закончиться воспалением лёгких, плюнул на всё и заехал на некий хутор. За десяток копеек разной чеканки, царской и пугачёвской вперемежку, ему высушили и вычистили мундир и шинель, накормили и уложили спать на печку. Спал комбриг чутко и вздрагивал при каждой шорохе. Окончательно проснулся, когда по полу дома хуторского старосты, где он квартировал, протопали тяжёлые сапоги. Кутасов взвёл курок короткоствольного пистолета, что держал под подушкой, и приготовился принять бой, возможно, последний. Однако оказалось, к старосте заявились несколько казаков его эскорта, в общем-то, с той же целью. Передохнуть и обсушиться. Кутасов облегчённо откинулся на подушки и заснул уже крепким сном. Когда же проснулся и спрыгнул с печки, оказалось, что дом занимают его казаки, а по всей комнате развешаны их мундиры и шинели. Слава Богу, это была не первая зима, что прожил комбриг в XVIII веке, а то от запаха, висевшего в доме, можно было и сознания лишиться.

Позже выяснилось, что эскорт его за ночь занял весь хутор и теперь казаки отсыпались и сушились по хатам. Пришлось переждать ещё день, после чего выдвинуться-таки к третьему месту.

Ещё спустя несколько дней комбриг и комиссар встретились в Москве, чтобы обсудить и дать оценку увиденным своими глазами предполагаемым полям сражений. Омелин из поездки вернулся простуженный, его ливень и мокрый снег застали на последнем месте, да и весьма удачно попавшегося Кутасову хутора не выпало. Вот и вымерз комиссар, промокший до того, и поспешил в Первопрестольную. Надо сказать, он ещё легко отделался, большая часть его эскорта по приезде свалилась с тяжелейшим воспалением лёгких. У комиссара же здоровье оказалось просто богатырское, хотя по нему сейчас этого было не видно. Он постоянно чихал, кашлял, поминутно вытирал покрасневший нос и слезящиеся глаза.