Именно по этой причине он уже третьи сутки почти непрерывно находился под водой, сравнительно неглубоко, на борту крошечной подводной лодки, расчитанной на одного пассажира. Идея — была его, но воплощение, хоть и проведенное при активном его участии, было, разумеется, делом, неизмеримо превышающим его компетентность. Корпус состоял из чего-то, напоминающего упругий студень, во внутренних слоях доходящий до почти стеклянной жесткости, и с виду был как мутно-зеленое стекло, так что почти сливался с водой, становясь практически невидимым. Кроме того — он куда более успешно поглощал акустические колебания, нежели любые покрытия любых подводных кораблей, существовавших до сей поры. Нечто вроде жабр, чтобы хоть отчасти возмещать затраты кислорода, — он был нужен для дыхания, а еще — для работы ЭХГ, подзаряжающего сверхпроводящие накопители. Теоретически емкость таких устройств была неограниченной, но на практике они не были ни слишком миниатюрными, ни слишком емкими: в противном случае разность потенциалов оказалась бы чрезмерной. Настолько, что изоляция "плюса" от "минуса" становилась в таких условиях прямо-таки неразрешимой технической задачей. Даже при "мозаичных" технологиях.

В качестве движителя после долгих колебаний избрали перистальтическую камеру, как у головоногих моллюсков, а потом долго-долго подбирали такие ее параметры, при которых шум от ее работы сливался бы с основным звуковым фоном океана. Ему указали режим, бывший в этом смысле наиболее эффективным. Настойчиво рекомендовали поддерживать его, по мере возможности, — постоянно.

— Да если все время идти в этом режиме, — говорили ему, — тебя и вообще никак нельзя будет обнаружить. Ей-богу.

Во время ходовых испытаний он выдержал хваленый режим аж минуты три, не больше: получившийся в ходе работы инфразвук вызывал темный ужас и слепую панику даже у бесстрашного Гэндзабуро. Особенно если в буквальном смысле этого слова сидеть на источнике этого самого инфразвука. Помнится, — он тогда довольно много всякого сказал рекомендовавшим. Даже не ожидал от себя такого красноречия на языке, еще совсем недавно совершенно незнакомом. Так что никуда не делись высоколобые умники, пришлось им кое-что переделывать.

Нельзя сказать, чтобы изделие обладало рекордными параметрами по скорости, глубине и автономности, — особенно по сравнению с атомными ракетоносцами, — но вот что касается Тени и Тишины, машина могла бы поспорить вообще с чем угодно. Особенно теперь, когда никто еще и понятия не имел о ее, — мягко говоря, — необычных акустических характеристиках. Антенна для нужд спутниковой навигации и связи, — тоже через спутник, — опять-таки представляла собой гибкий, при нужде легко меняющий длину отросток из плотного электропроводящего студня. И его — наводили. Третьи сутки терпеливо, как рептилия, поджидающая добычу, лежа в теплой жиже болота, полуприкрыв глаза и едва шевелясь, он скрадывал, каждый раз шел наперерез своей быстрой добыче, умудряясь с каждым навигационным циклом оказываться к ней все ближе. Впрочем, развернись желанный приз на сто восемьдесят и рвани восвояси со всем своим тридцатиузловым ходом, — он отступился бы от своего намерения, чтобы попробовать еще раз, потому что теперь считал стремление непременно пасть смертью храбрых, столь распространенное в Императорской Армии во времена Тихоокеанской Компании, за проявление специфического, только японской цивилизации присущего невроза, поскольку именно невроз лежит в основе каждой цивилизации, любой цивилизации, и именно характеру цивилизационного невроза обязана любая цивилизация своими отличиями от всех прочих. Когда он, отправляясь в поход, повязал голову белой лентой с Красным Тавром и иероглифами, остающиеся на берегу спросили его.