И еда была скверная в военгимназии, и от старших доставалось — а всё равно, радость перед Рождеством была настоящая. Здесь же, в уютной комнате, что Федя делит с лучшим другом, где вкусно кормят, где интересно учат, где, в конце концов, он, Федор Солонов, пережил самое невероятное Приключение, за которое любой кадет, наверное, левую руку бы не пожалел, и приходит-прикатывает Рождество Христово — а радости как не было, так и нет.

Неужто прав был Костька? Неужто и впрямь не отпустит их этот чудный новым мир, мир будущего, куда они лишь одним глазком заглянули, и теперь забыть не могут?.. Конечно, не возвращаться им было нельзя. Да и профессор… мягко говоря, не обрадовался бы он таким гостям. Совсем не обрадовался бы.

…А бал всё ближе, а дел всё больше — чтобы мундир парадный сидел бы, как влитой, чтобы сиял положенный только по таким случаям витой аксельбант, чтобы в пряжку пояса можно было б смотреться, как и в лёгкие чёрные полуботинки. Им, седьмой роте, открывать бал, как и на государевом катке. Всё должно быть по высшему разряду — а у него, Федора, опускаются руки.

Глава 12.3

Глава 12.3

Потому что в голове — иной дивный мир, его чудеса, едва-едва приоткрывшиеся случайно занесённым туда гостям. И мысли крутятся бессмысленно, словно ослики в наглазниках, вращающие мельничьи жернова, когда нету ветра.

Он ругал себя, пытался вернуться к обыденному — но любимые совсем недавно книжки одиноко лежали аккуратной стопкой, нераскрытые, позабытые; корпусной тир, где Федя занимался стрельбой, не привлекал тоже. Одно радовало — что хорошо заживало плечо.

— Молодой, кровь с молоком, — одобрительно ворчал доктор Иван Семенович. — Дырка зарастает так, что любо-дорого глядеть!

А вот любезный друг Петя Ниткин, кажется, ничем подобным не маялся. С головой ушёл в свои занятия, постоянно пропадая не где-нибудь, а у самого Ильи Андреевича Положинцева, чего Федя решительно не понимал.

— Чего ты там забыл? — сердился он на приятеля.

— Как это «чего»? — удивлялся Петя. — Мы же хотим точно узнать, кто он? Хотим выяснить, кто поставил машину в подвале корпуса? Кто ей пользовался? Да и тех же инсургентов, бомбистов я, кстати, тоже не забываю!

— Вспомнил тоже!

— Конечно, вспомнил. Кто-то же заложил взрывчатку под эшелон семеновцев! Злодеев, кстати, так ведь и не нашли.

Федя только вздыхал. Вокзал отремонтировали, о взрыве напоминала теперь только скромная бревенчатая часовенка — временная, рядом уже начали строить постоянную, из белого камня.

Правда, на свежепокрашенных стенах вокзала, на бревнах часовни нетрудно было заметить совсем свежие следы от пуль.