Позвонили в дверь.

Впустила их крепкая, ещё молодая баба в переднике, заляпанном мукой — и так при этом посмотрела, что Федя аж поёжился. Да уж, такая небось и саму Ирину Ивановну строит, как полк на плацу…

В квартире умопомрачительно пахло пирогами и чем-то ещё вкусным, так, что Петя Ниткин, ставя на пол свою связку книг (весьма увесистую), громко сглотнул. Поесть они не успели.

Ирина Ивановна сразу поняла, в чём дело.

— Ну, обедать оставайтесь у меня. Матрёша, что сегодня? Насчёт пирогов я уже поняла…

— А караси в сметане, барышня, — отозвалась суровая Матрёна. — Карасики вот да каша, да пироги с калиной-рябиной…

Тут уже сглотнул Федя. Да, в Корпусе кормили — не сравнить с военной гимназией, но карасей в сметане и там отродясь не водилось.

Ирина Ивановна словно б и ничуть не удивилась появлению Пети, как будто, так и должно было быть.

Они оказались в небольшой гостиной, посреди её стоял круглый стол под льняной, расшитой кружевом ришелье, скатертью (Федина матушка в своё время немало расшила таких вот скатертей в подарок сёстрам и кузинам). У стены — старинный комод с толстыми голубоватыми стёклами, уставленный праздничными тарелками, штофами и вереницами помутневших стопок из синего стекла. Напротив входной двери был проход в ещё одну комнату, а справа — в кухню, виднелся угол изразцовой печи и заставленный горшками стол.

— Поедите, потом поговорим, — Матрёна тем временем и поставила в середину стола блюдо с карасями, а следом из кухни явился кот — каких Федя Солонов никогда в жизни не видал. Огромный, как тигр из джунглей, пушистый, вальяжный. Хвост он нёс высоко поднятым, как штандарт на поле боя.

Однако выпрашивать карасей кот не стал — то ли уже получил причитающуюся долю, то ли считал ниже своего достоинства попрошайничать. Он мягко вспрыгнул на буфет — Матрёна даже и попытки не сделала его согнать — и улёгся там, свысока оглядывая гостей зелёными драконьими глазами. Под этим взглядом Фёдор даже поёжился.

— Это Михаил Тимофеевич, — пояснила госпожа преподаватель. — Прислан к нам из сибирских лесов воеводою…[1]то есть из Тобольской губернии приехал ещё котёнком. Можете себе представить?

— Ещё как! — с жаром ответил Петя. — Настоящий воевода!

Кот глянул на него, как показалось Феде, с одобрением. Мол, хвалите меня, хвалите, такого красивого.

Караси оказались выше всяких похвал.

— Ешьте, ешьте, — явно польщённая энтузиазмом кадет, проворчала Матрёна. — Сейчас ещё варенья поставлю, царского[2]!

— Матрёша у меня на все руки мастерица, — подтвердила госпожа Шульц. — Ну, Федя, а теперь рассказывай. Говори всё, как есть.