– А-а-а! – протянул Лавр, чувствуя, как зашевелилась в нём «прежняя» память. Он вдруг вспомнил, что правнук – старик Глеб Денисович, и впрямь стриг его в парикмахерской на углу Покровки и Чистопрудного бульвара, и диктовал некоторые даты будущих событий. Их-то он и доложил начальничкам.
Даже вспомнил разговор с Берией.
– Помню! – вскрикнул он. – Я ещё сказал ему, что мы вовсе не тёзки!
– Точно! – засмеялся Ветров. – Обрезал наркома, подлец. Как ты мог? Он тебе, как своему: мы, дескать, тёзки, ты Лавр, я Лаврентий, а ты… Я чуть не обделался. Ха-ха-ха!
– С чего это я ему «свой»? Он меня в тюрьму ни за что засадил. «Свой»!
– Это ты брось. В тюрьму тебя засадил нарком Ежов. И вообще, тебе грозил расстрел за шпионаж. А Лаврентий Палыч устроил, чтобы обвинение смягчили, да чтоб ты не на лесоповал поехал, а оказался бы в культурных условиях. И ты, вместо того, чтобы сказать ему «спасибо», нагрубил! Ха-ха-ха!
– Да уж, есть за что сказать «спасибо». Народ воюет, а я ни за что сижу в тылу!
– Слушай, на тебя не угодишь. Риска погибнуть здесь нет. Живёшь на всём готовом, всегда сыт, занимаешься нужным делом, вместе с коллективом создаёшь технику для борьбы с подлым агрессором. Чем ты недоволен, вообще?
Лавр застучал кулаком по столу:
– «С коллективом»! Да меня тут все ненавидят!
– Да! – опять засмеялся Ветров. – Наверняка думают, что ты наш сотрудник. А ты и есть наш сотрудник. Рассказал про темпоральных шпионов. Обрисовал будущие события. Разумеется, Лаврентий Палыч не мог рисковать. Если бы он летом 1940-го сообщил, что через год, 21 июля 1941-го, немцы будут бомбить Москву – то, что? Вряд ли бы остался наркомом. Поэтому бомбёжка Москвы оказалась неожиданной для населения и зенитчиков. Ещё понятнее, что не мог он указывать товарищу Сталину, создать ли тому Государственный комитет обороны, и когда. Нет! Мой шеф просто велел обеспечить осуждённому Гроховецкому безопасность. Чтобы ты спокойно смотрел свои сны.
Лёня доел бутербродик, ткнул в Лавра пальцем и добавил:
– А докладываю ему о твоих снах лично я.
– Скотина ты, Лёня Ветров… И твой шеф тоже.
Лёня проигнорировал его стенания:
– Теперь, когда началось контрнаступление от канала Москва-Волга[156], я напомнил шефу, что ты и это знал заранее. В твоём докладе упомянуты Яхрома, Дмитров, и даже бронепоезд НКВД! Лаврентий Палыч очень проникся…
– Что ещё за бронепоезд, не знаю я никакого бронепоезда.
– …И просит тебя дополнить свои сообщения о войне. А также, будь добр, сообщи мне имя того, кто об этом рассказывает тебе в твоих снах.
Назвать имя информатора Лавру было бы проще всего: правнук Глеб. Но тот Глеб, который прямо сейчас щёлкает ножницами в парикмахерской, не знает подробностей войны, поскольку пока ещё не пережил её! Лишь в следующую свою ходку в прошлое, попав в Москву Ивана Грозного, он в мелочах расскажет Лавру, что и как было, а те школьные знания, которые он пересказал ему в