А царь ее без пригляда оставляет! И вообще… такой бабе настоящий мужик надобен!

Илья себя таким и считал.

Правда, последнее время ему было не слишком хорошо, голова кружилась иногда, подташнивало, кошмары снились. Но это ж бывает! Может, продуло где, а может, и съел чего-то не то. Вот и все.

Это не повод отказываться от такой женщины!

Придет он!

Обязательно!

* * *

– Боярышня! Смилуйся!!!

Такой вой несся над подворьем Заболоцких – собаки подвывали! На все голоса!

И было, было чему подвывать! Устинья, боярышня старшая, рвала и метала! То есть трясла испорченный сарафан и орала так, что ветки качались.

– Да ты хоть понимаешь, какой этот шелк цены?! Дура скудоумная! Тебя продать – дешевле выйдет!

– Не вели казнить, боярышня! Виноватая я!!!

Настасья выла вдохновенно. Завоешь тут, как жить захочется. Ведь правда, не для хорошего у нее кровь купили. Но… денег хотелось! Безумно!

За двадцать пять рублей из холопства не выкупишься, но на обзаведение хватит. А в деревне корова – кормилица. А лучше даже две коровы.

Боярышня все поняла, даже ее, дуру, пожалела. И Настасья старалась.

На крик и визг вышел боярин Заболоцкий. Зевнул, почесался…

Верка вчера постаралась на славу, так что был боярин в хорошем настроении. Благодушном даже.

– Ты чего орешь, Устя?

– Батюшка! Эта дура… эта дура… вели ее засечь!!! Посреди двора! Плетьми!!!

Отродясь боярин не позволял девкам у себя на подворье распоряжаться. Даже и дочери. Его то дело, кого засечь, кого продать! А бабы пусть за супом смотрят, им и того достаточно!