Другая б оплеух сейчас надавала да и вовсе слушать не стала.

С другой и Настасья бы не церемонилась, продала кровь, да и пусть ее. Странно получилось. Но, наверное, справедливо?

* * *

– Руди, ты должен мне помочь! Обязан!

– Государыня…

– Зови, как и раньше. Я сейчас перед тобой не государыня, а мать.

– Любушка моя, чем помочь тебе надобно?

– Руди, беда у нас. Феденьку эта гадина не иначе как приворожила.

Рудольфус об этом думал. Но…

– Любушка, так ведь и сам мог парень влюбиться, возраст уж такой, что и можно!

– Можно?! МОЖНО?! Руди, он мне заявил, что эта гадина ему трона дороже!

– Так он покамест и не на троне.

– Руди!!!

– Любушка, ты от меня-то чего хочешь?

– Чтобы ты как-то ее…

– Соблазнил? Не получится.

– Почему же?

Руди только сглотнул. Воспоминания уж больно нехорошие были. Долго он о своем разговоре с Устиньей размышлял. А о соблазнении и не задумался. Какое уж тут соблазнение, когда на тебя смотрят даже не как на мужчину! Как на слизня особо гадкого!

Можно и сил не тратить, не получится ничего. Но царице о том знать необязательно.

– Пробовал я, Любушка. Надеялся, что отстанет она от Теодора, ан зря.