Еще как неладно!

Медведь сюда еще раз наведался да одну лошадь себе уволок. Но вторая осталась. И тело ватажника. И следы.

Вот Руди и не мог понять, что случилось.

Хорь денег зря не просил. Устинью он похитил и сюда привез. И ждал здесь. Вот этого мертвеца Руди, кажется, видел. Имя бы не вспомнил, а лицо знакомо. То, что от него осталось.

А что случилось потом?

Медведь пришел? Или несколько?

Не охотник Руди, так хорошо следы читать не умеет…

Но пока Истерман размышлял, Фёдор уже в хижину сунулся. И спустя несколько секунд вышел оттуда, алый от гнева.

Убегая, ватага Хоря в хижину и не зашла. А чего там делать-то? Девка сбежала, ну и они следом…

А вот обрывок ленты остался. И несколько клочьев от сарафана.

И мешочек Устиньин. С иглами и стеклярусом.

Устя его не заметила, ногой поддала, он и отлетел под одну из лавок. И Хорь не заметил, до того ли ему было.

А вот Фёдор увидел. И вышел мрачнее тучи:

– Р-руди?!

Истерман понял – надо каяться.

– Федя… казни, мой грех. Моя вина.

– Что ты сделать хотел? – Фёдор словно камни во рту перекатывал.

– Хотел, чтобы поговорил ты с боярышней Устиньей. Она бы тебя послушала, да и сладилось бы у вас все. Смотреть не могу, как ты мучаешься!

Фёдор только зубами скрипнул:

– Она здесь была?