Постепенно и остальные боярышни приходили, за столом рассаживались.

Вот себе Орлова кусочек заливного взяла.

Вот Васильева.

А вот и Устинья, и тоже заливное взяла.

Вивея едва не взвизгнула от радости, чудом сдержалась.

Получилось?!

Неуж получилось?!

Устя кусочек в рот положила. И так-то она не великий едок, а уж после разговора с патриархом и вовсе ничего в рот не лезло.

Вот напротив боярышня Васильева сидит, лопает так, что за ушами трещит… ей заливное нравится. А Усте кусок в рот не лезет… поковыряла вилкой. Нет, не лезет, хоть что ты делай. Может, просто сбитня попить? И того не хочется. Ей бы несладкого чего, а лучше – воды колодезной.

Может, и не заметила бы ничего Устя. Но боярышня Васильева спиной к окну сидела. И Устя вдруг… увидела!

Зрачки у боярышни расширяться стали. Вот просто так. Свет ей в лицо не бьет, а зрачки все шире и шире. И лицо покраснело, вот она тарелку в сторону отставила, к кувшину руку протянула и пить принялась. Словно… словно…

– В порядке ли ты, Наталья? – Устя и сама не поняла, как вопрос задала, язык сам дернулся.

– Д-да…

И голос низкий, охриплый.

Устю ветром из-за стола вынесло!

– Не ешьте ничего!!! Яд здесь!!! ВОДЫ!!!

Боярыня Пронская из-за стола поднялась, руки в боки уперла:

– Да в уме ли ты, Устинья?!

Может, и услышала б ее Устя, а может, и нет. Она уже рядом с Натальей Васильевой была, за руку схватила, к свету развернула.

И – лишний раз убедилась.