Аксинья? Вообще ее в горнице не было.

Вивея? Мышкина?

Могла она? Да легко! Бабы и не такое устроить могут!

А к государю бояре скоро пожалуют, им хоть что сказать надобно. Так что… семь бед – один ответ, а когда не она это, так боярин честь боярскую не уронит, извинится перед отцом ее.

Боярин Репьев дверь с ноги открыл, та об стену грохнула, ровно пушка, Вивея вскрикнула, дернулась – куда?!

Некуда!

– Государь обыск приказал сделать. Ты, боярышня, сама сознавайся, тогда на дыбу не вздернем!

Голос у боярина убедительным был.

И репутация.

И мужик громадный за его спиной, в кожаном фартуке, с кнутом на плече и клещами в руках. И клещи алым испачканы.

Кровью куриной. На поварню заглянули, там поругались да позволили и клещи испачкать, и даже «палача» кровью заляпали. Выразительно получилось.

Вивея того не знала, задергалась вся.

– Я не… то есть не я…

– Все так говорят, – протянул мужик.

Голос у него был под стать внешности. Низкий, рычащий, в черной бороде клыки белые блеснули.

– Тебя, боярышня, видели, как ты яд в блюда подливала. Пузырек-то выкинула уж? Или не успела?

Вивея и ответить не смогла, горло перехватило.

Видели?!

Кто?! Рука сама к груди метнулась, туда, где флакончик был спрятан. Боярину Репьеву других доказательств и не понадобилось.

– Сама выдашь – или одежду содрать да обыскать?