* * *

Боярин Репьев вслед за лекарем явился. Государь и переговорить с патриархом не успел, боярин доклад принялся делать:

– Государь, блюда собаке дали съесть, от заливного дворняге плохо стало, скончалась она. По приметам – настойку бешеницы в еду подлили, только в заливное, в других блюдах нет ничего[30]. Две боярышни, Орлова да Васильева, заливное отведали, боярышня Заболоцкая чудом жива осталась. Она уж собиралась, даже кусочек в рот положила, да отвлеклась на соседку, а потом и поздно было.

– Заболоцкая?!

– Она сама свое место за столом указала. Могла и отравиться, государь, верно все.

– А остальные боярышни?

– Другие блюда предпочли, государь.

– Кто яд подмешал – не нашли?

– Ищем, государь.

Борис только головой качнул.

Убийцу Ижорского ищем, отравителя – ищем. Службу создавать надобно, коя будет такими делами отдельно заниматься. Вот как во Франконии.

– Ищи, боярин. Слуг расспроси.

– Тут такое дело, государь. Слуг я всех опросил, люди мои хорошо поработали. Клянутся они и божатся, никто чужой на поварню не заходил. И яд никто подсыпать не мог, не знал ведь никто, что блюдо это для боярышень.

– Почему?

– Одно заливное готовилось, государь. Потом повар его по блюдам разложил – и наверх отправил. Мы другие блюда проверили, а там яда нет. Получается, что его или слуга, который блюдо нес, отравил, или яд потом добавили. Кто-то из боярышень.

Борис с патриархом переглянулись.

– Кто первый пришел? Кто первая?

– Боярышня Мышкина.

– Прикажи слугам ее комнату обыскать. Кто ее знает, может, и она это? Я б ее расспросить приказал как следует, да Фома Мышкин против будет[31].

Судя по лицу боярина Репьева, он бы и боярина Мышкина допросил жестко. С плетьми да железом каленым. Нельзя вот! А жалко!